Сибирские огни, 1960, № 10

распускала над ней горькие кудри, а к полыни прижимался вечный ее друг осот с лиловыми усиками. Цветущая гречиха пролилась вдоль дороги молочной рекой, и видны красные ножки гречихи, и розовые крапинки по белому цвету, и золотые шмели, купающиеся в ароматной пене. А между гречихой и дорогой, на нераспаханной полосе, росла трава ,— как проливной дождь-ливень из темной тучи, брызнула она из черноземной почвы. Цветы расположились в три слоя, в три этажа : одни — выше тр а ­ вы, другие — вровень с нею, а третьи, самые скромные, выглядывали из нее... Новенький, неслинявший, ни разу не стиранный, нарядный празднич­ ный сарафан напоминала эта трава,— один из тех старинных, вышедших из моды сарафанов, какие мать свято хранила в большом зеленом сунду­ ке, а иногда с благоговением развешивала в солнечный день, протянув веревку через весь двор. Савелий остановил Гнедка, чтобы накосить для него охапки две этой сарафанной травы, но Груня взяла у отца косу. Она любила косить косой, или, как ее называют в Сибири, литовкой. Перепутанный вязелем и мышиным горохом-вьюнком пырей ложится в рядок-валик, словно слабая, рыхлая кошма, возьмешь охапку— полряд­ ка тянется за тобой, не оторвешь. Ошеломленный шмель путается в охапке... «Вот сюда бы коров-то!» — подумала Груня, когда сложили на телегу- траву и тронулись дальше. А по другую сторону от дороги стоял бор, и какой бор! Высокие-высо- кие сосны, гладкие, прямые, как медные струны, натянутые между землей и небом,— и сучков нет на стволах, сучки и хвоя только на самой верхуш­ ке купаются в далекой и чистой синеве. А одна сосна по каким-то причи­ нам оторвалась от коллектива, стоит на отшибе от красавиц подруг, непри­ чесанная, разлохмаченная, растрепа растрепой! Ствол кривой, перекру­ ченный и с какими-то огромными наростами. На дрова, больше никуда не годится такое дерево. Урод! Груня достала из сумочки зеркальце — и правильно сделала. Оказы­ вается, дорожная пыль тоже ехала на базар, усевшись на ее щеках и носу. Было бы не очень хорошо, если б Санька увидел Груню такой напудрен­ ной. А Санька, пожалуй, уже там, на базаре, он повез две кадушечки кол ­ хозного меду, и Маринин поехал — мед продавать и еще по каким-то делам. Сегодня Груня с Санькой будут фотографироваться, только до сих пор еще не решен вопрос, как: или оба сядут рядышком на стульях; или она будет сидеть, а он встанет и положит руку ей на плечо; или, наоборот, он сядет, а она встанет. , — Так, так, так, Грунь! — именно этот последний вариант бурно одоб­ ряла вчера Томка Ступина.— Я со своим Васенькой так снялась, ты же видела? Но в том-то и дело, что Груня не хочет быть похожей на Томку, зави ­ стницу, ненавистницу и сплетницу. Подумать только: Томка распустила слух, будто бы Груня Чугункова... совестно даж е говорить... умеет колдо­ вать! Смех! А все же неприятно. Но об этом надо рассказать подробней, потому что дело такое... черес­ чур несуразное! IV Год назад, вот в такой же хороший день, пришел на выпаса заведую­ щий молочнотоварной фермой, он же парторг колхоза, Яковенко, старичок с белой бородкой клинышком. Это мы так уж, за глаза, заочно, назвали 70