Сибирские огни, 1960, № 10

мучий лес, омутистая речка, костер на берегу, а радости почему-то не было. С непривычки, что ли, скучновато без взрослых в таком безлюдном месте вечером. И рассказы Швабли о хищных зверях и растерзанных охотниках не прибавляли веселья. Впрочем, никто из участников похода не выказывал робости, даж е скорее наоборот. Разве что Орешик, который приставал к Митьке что­ бы тот бабахнул из ружья на всякий случай. Не трожь! хмуро сказал Митька, заметив, что Орешик вертится около двухстволки. И совсем я не трложу!.. Как это оно без курлков стрлеляет? Мо­ жет, оно и не стрлеляет вовсе? Хватит курлыкать, прервал Митька. — Айда шалаш строить. Ьще надо удилища вырезать, чтоб утром не возиться. Ровного длинного тальника для удилищ поблизости не оказалось. Семга предложил сплавать на другой берег, где кустарник был гуще и выше. Поди ты и поплывешь? — спросил Швабля, подбрасывая хворост в костер. Вопрос, приправленный заметной долей ехидства, задел Семгу, счи­ тавшегося лучшим пловцом среди ребят поселка. — А что, думаешь, струшу? Давай наперегонки. Понятно. Один боишься переплыть омут, удумал меня на поднач­ ку сманить? — Интересно мне тебя сманивать... Ты, поди, плаваешь, как топор. Салага зеленая! С обрыва нырну, а на той стороне вынырну. — А я что ли не вынырну? А ну, давай!.. Спорщики мигом разделись и стали на край обрыва. Приготовились! — скомандовал Швабля, приседая и отводя пе­ ред прыжком руки назад. — Раз, два, три! Руками взмахнули оба, но прыгнул один Семга. «Заклинатель змей» в последний миг удержался на краю обрыва и с любопытством следил за товарищем. Описав небольшую дугу в воздухе, Семга, как заправский спортсмен, вошел в воду головой. Скрылось Семгино туловище, а ноги, согнутые в коленях, почему-то остались над водой. Раз-другой они шевельнулись, потом медленно погру­ зились в омут. Вместо них показался комок грязи. Это вынырнула Семгина голова. Пловец стал на четвереньки, отплюнулся и разочарованно произнес: — Тут мелко! Топина — как в болоте! Вдруг рядом, за кустом, сверкнуло пламя и раздался такой грохот, что, показалось, — земля дрогнула. Никиту от груди до пят как будто прошило мелкой дробью. Несколько секунд оглушенные путешественики не могли сделать ни одного движения. Затем, точно по команде, бросились к тому месту, где сверкнуло пламя. На суке крепкой коряжистой черемухи, чуть покачиваясь, висело ру­ жье. В двух шагах от него стоял Орешик с очень большими глазами. Трудно сказать, чего больше было в этих глазах — восторга или ужаса. — Вот это баба-ахнуло! — медленно прошептал он. При виде идущего к нему Митьки с серым каменным лицом про­ казник заторопился: — Только я совсем чуть-чуть, нисколечко почти не трлогал... Само!1. — С-само!.. — прошипел Митька. — Все-таки выстрелил. — Я, Мить, совсем чуток, а оно ка-ак...