Сибирские огни, 1960, № 1

люди. Агапкин шел впереди, чувствуя за спиной присутствие человека, который сейчас судит о нем, об Агапкине, по тому, что видит. И все, что здесь есть — кучи камня, разбросанные мешки с цементом, грязь п о д л о ­ гами, запыленные лампы, сумрачные люди — все это выступает против Агапкина. У бетономешалки Алексеев остановился. — Здравствуйте, — приветствовал он рабочих. — Живем как? — Здравствуйте, — вразнобой ответили рабочие, и один из них ска­ зал: — Дела наши на виду... смотри... — Оно так, — опять согласился Алексеев. — Значит, работаете. — Работаем, когда работается, — ответил чей-то голос. Лица у ра­ бочих было трудно различить — все они серы от цемента. — Бригадир лучше расскажет, — сказал еще кто-то. — Видишь, на бригадира кивают, — обратился Алексеев к Агап­ кину. — Он, дескать, ответственное лицо. Агапкин смолчал. Он чувствовал уклончивые ответы рабочих и знал, что стоит только Алексееву немного расшевелить их, как начнут гово­ рить всякое. Алексеев глубоко вздыхает. — Пойдем, Агапкин, — говорит он, — пойдем. Все ясно... «Что ему ясно? Мог бы сказать сразу». Они уходят в кузницу и садятся поодаль от горнов. Точно птицы в клетке, бьются огни над горнами. Вразнобой выстукивают молоты. В их тяжелые удары вплетается трезвон маленьких молоточков-ручников. Алексеев сидит, опершись локтями о колени. — Так-то, Агапкин! Такие дела... Говорить что-нибудь или тебе са­ мому все понятно? — Вам виднее, — мрачно произносит Агапкин. — А тебе ничего не видно? — спрашивает Алексеев. — Мне нечего видеть. Я и так тут все знаю, — Агапкин понимает, что говорит чепуху, и оттого злость на себя начинает накипать в нем. — Хорошо, что все знаешь, — продолжает Алексеев. — А если река тронется, тогда что? — Пусть трогается, — уже совсем плохо понимая себя, бормочет Агапкин. — Вон как! Тебе ничего не жаль? Тебе собственное самолюбие все­ го дороже? Эх, Агапкин... Перехвалили тебя... Агапкин вскакивает и почти кричит: — Агапкин! Агапкин! А если камень подают по чайной ложке, вы не видите! Если цемент... Алексеев будто не слышит Агапкина, спрашивает: — Кругом все виноваты, один ты прав? Так... Куда ты катишься? До чего ты дойдешь? Незаменимых-то ведь нет, Агапкин! — Ну и снимайте! — Агапкин кромсает ладонью воздух. — Убирай­ те! Агапкин себе место найдет. У меня руки во! — Агапкин протяги­ вает руки грязными ладонями кверху. — Не нужен стал Агапкин. Ну и хорошо! Ну и ладно! — Не кричи, — строго сказал Алексеев. — Не чуди! Снять нужно будет — тебя не спросят. Ишь ты, руками козырять... Перед кем гор­ дишься? Тебя тут народ поставил, а ты вроде на кухне с женой задира­ ешься, себя навеличиваешь. Агапкин, Агапкин, да знаем мы, что ты Агап­ кин. — И после паузы добавил: — Был Агапкин да сплыл! Ты что ду­ маешь: такой уж ты великий человек, что тебе все нипочем? Мы недо­ смотрели в тебе этой червоточинки... Вот ты и вообразил, что не ты наро­ ду слуга, а мост тебе вроде как для забавы... Мы и виноваты! Алексеев вдруг заговорил тихо, почти шепотом: — Ты сам подумай, Агапкин. Молодой ты, способный человек. Раз­