Сибирские огни, 1960, № 1

— Значит, ты весне не рад! А нам с Тихоном Кузьмичом наоборот: поскорее весна нужна. Нам сеять нужно. — Не сеять сюда ехали. Строить. Мост провалим — вашими репами да цветочками дела не поправишь... — Ишь ты какой! Тебе только было бы хорошо, а до остальных де­ ла нет. — Почему же? — Агапкин конфузится. — Всем хорошо надо. Толь­ ко есть главное, а есть... — Значит, ты — главное, а все остальное — так, в придачу? — Не я, а мост главное... А знаешь, что я сегодня в газете вычитал, — переключается Агапкин на новую тему. — Один человек на Урале зо ­ лотой самородок нашел: шестнадцать килограммов с лишком. Больше пуда! Однако я ему не завидую... Глаза Агапкина подергивает туман. — А сколько стоит пуд золота?.. — любопытствует Вера. — Не знаю. Да и не интересно, сколько оно стоит. Знаю другое — люди захотят про человека сказать хорошее, говорят: золотой человек! Хотят ребенка обласкать, опять: золотой ты мой! А чего такого в золоте нашли? Ну, чего? Металл и металл... Золото людей портит, Вера Петров­ на. Ленин правильно сказал: из золота нужники будем строить. — Так и сказал? — Сказал. Я сам читал. Да что читал! Мне своими глазами дове­ лось видеть. У человека золота мешок, а сам голодный. Кругом тайга, болота... Этакую тяжесть носил, а бросить жалко. Вроде прилип к нему, к этому мешку, человек. Однако, бросил все-таки. Идти стало вдвое, втрое легче, потому и спасся — из тайги вышел... — А к чему ты это? — спросила Вера. — Золота, может, добывать не надо? — Не знаю. Может, надо. Только ничего в нем такого нету, чтобы оно счастье людям приносило. Люди возвеличили его, они же и обратно развеличат... Агапкин готов рассказывать еще, но Вере надо идти. И так она по­ теряла с Агапкиным добрый час. — Да, — говорит она, поднимаясь,— как ни интересно тебя слушать, а дело надо делать. — Ясно, надо, — соглашается Агапкин, и чувствуется, что ему не хо­ чется уходить. В дверях он сталкивается с Тихоном Кузьмичом. Вера краснеет, Агапкин же с некоторым замешательством произносит: — Здравствуйте, товарищ агроном! У Тихона Кузьмича брови опускаются на глаза. — Ты, кажется, уходишь, товарищ мостостроитель? Значит, прощай. И здравствуй и прощай сразу. Всего хорошего! Сконфуженный Агапкин исчезает, а Вера, не надевая шубу, перебега­ ет в цветочную, в «тропики». Здесь все кажется ей плохо: вроде и холод­ но в оранжерее, хотя термометр показывает целых 20 градусов. Плохо, все плохо! Зелень не растет, она какая-то вялая... А праздник уже вот- вот... Лучше не думать об этом! А как это не думать? Легко сказать... Когда Вера возвращается в лабораторию, Тихон Кузьмич сидит, склонившись над бумажным листом, вдоль и поперек изрисованным ка­ кими-то квадратиками, треугольниками, завитушками и записями. — Что там новенького? — бурчит себе под нос Тихон Кузьмич. Вере не нравится это. Подумаешь, какой важный: в глаза не смот­ рит. — Ничего! Совсем ничего. — То есть как ничего? Что-нибудь да есть все-таки? — Ничего, — упрямо повторяет Вера.