Сибирские огни, 1960, № 1

И вот Вера впервые в своей жизни стоит перед аудиторией и видит повеселевшие лица. Отчего им весело, всем этим землекопам, каменщи­ кам, экскаваторщикам, бетонщикам, машинистам? Однако надо что-то говорить. Вера до боли прикусывает губу. Надо начинать. Однако что сказать? Все в голове спуталось, перед глазами встает пустая оранжерея. Нако­ нец, она произносит как будто не своим голосом: — Я не знаю, что говорить! — А вы не смущайтесь, — участливо советует Крушинский. — Рас­ сказывайте о работе, чего добились, чего думаете добиться? Какой-то крохотный мускул бьется на лице Веры. Как бы не хлыну­ ли из глаз слезы. Тогда — позор!.. Надо говорить, нужно сказать что-то такое, решительное, серьезное. — Цветов еще нет, товарищи! Но будут. — Снова свой голос кажется Вере чужим. — Какие цветы? — спрашивает Крушинский. Вера чувствует, что приходит в себя. Она перечисляет названия цве­ тов, которые знает, и восклицает: — У нас будет много цветов, товарищи! Очень много цветов! — А к празднику цветы будут? — интересуется Крушинский. — Будут, — немедля отвечает Вера и пугается своих слов, думая: «Что я говорю, что я обещаю?» И, чтобы прекратить свое падение, бро­ сает резкую фразу: — Все, товарищи! Снова плещутся аплодисменты. Вера уходит от стола президиума и видит, как все весело улыбаются. Усаживаясь рядом с Тихоном Кузьми­ чом, она слышит перекрывающий аплодисменты голос Агапкина: — Вызываю девушку на соревнование! Я к празднику — два устоя, она — цветы. Возникает смех. — Вы слышите, Костецкая? Мост вызывает оранжерею, — говорит Крушинский. — Вы согласны? Вы принимаете вызов? Вера не знает, что сказать, что ответить, ибо непонятно— не то шут­ ка это, не то... — Я серьезно, — настаивает на своем Агапкин, — тут ничего смеш­ ного нет. Зато нам первым цветы. А что камни и цветы — разница, то везде надо работать. Я так думаю. — Принимаю вызов, — говорит Вера,— но уж тогда, чтобы эти... как их... устои были к сроку... — Будут, — откликается Агапкин, — но чтобы и цветы тоже. — Будут цветы, — подтверждает Вера. Собрание аплодирует, а Вера рада, что наконец-то ее выступление кончено, и говорит кто-то другой о работе экскаватора. ...С собрания они уходили втроем: Вера, Климас и Тихон Кузьмич. Им в одну сторону. Веру сердит, что рядом с нею шагает неуверенной по­ ходкой Тихон Кузьмич и молчит. Да и Женька молчит. Наверное, в душе он смеется над ней, над ее неловкостью на собрании. Молчание несносно. Вера сама начинает разговор. — Нехорошо получилось, Женька, — говорит она, обращаясь к од ­ ному Климасу, чтобы хоть чем-нибудь задеть Тихона Кузьмича. — Влип­ ла я в историю. Это мне Тихон Кузьмич устроил... — Это вы напрасно, девушка, — возражает Тихон Кузьмич, — я х о ­ тел, чтобы лучше... и вас показать... Вера намеревалась еще чем-нибудь задеть Тихона Кузьмича, но не успела — заговорил Климас. — Хочешь, обижайся на меня, Вера, хочешь — нет, — говорит он * 55