Сибирские огни, 1960, № 1

отделяя слово от слова, — на мосту через Шушу... Мои орлы поручили мне высказать, чтобы у всех душа была спокойна... за мост. Наше слово — олово, а олово дороже золота... Один устой, как из пушки, к двадца­ тому, другой — к первому... Только бы вовремя давали камень, цемент и весь материал. Что касаемо до подарка к празднику, то мы не поскупим­ ся... Вот интересно, чтобы товарищ Муфтаев — левый берег — тут выска­ зался принародно, как он складно вызовы пишет и как у него на деле вы­ ходит. — Ты за себя говори, — кричит с места Муфтаев. — Мы сами ска­ жем... — Вот и выскажись! Скажи всем, как ты не выполняешь, чего на бу ­ маге писал... Мы ведь видим. Крушинский постукивает карандашом по стакану: — Хватит пререканий. Вы, Муфтаев, получите слово! Продолжайте, товарищ Агапкин... — Мне больше продолжать нечего. За нас не беспокойтесь. М ост бу ­ дет вовремя, как сказано. Все! Агапкина провожают аплодисментами. Крушинский, посмотрев в ле­ жащий перед ним список, спрашивает: — Агроном Сильвестров присутствует здесь? Тихон Кузьмич поспешно вскакивает с места и отвечает: — Так точно. Агроном Сильвестров — здесь. Ответ этот вызывает улыбку у людей, и Крушинский, тоже улыбаясь, говорит: — Вы не думаете рассказать собравшимся, что делаете, что будете делать? Это тоже интересно. — Я с удовольствием... — Тихон Кузьмич ищет в кармане записную книжку. — Только я плохой оратор... — А вы не ораторствуйте, а просто расскажите. И не оттуда, а пожа­ луйста сюда, чтобы все вас видели. Тихон Кузьмич с трудом пробирается между скамей. Он сутулится под обращенными на него взорами. Встав рядом со столом президиума, он некоторое время молчит и, вздохнув, наконец, произносит: — Мы не железнодорожники.... Мы агрономы... Ваше дело строить, наше дело выращивать. Что мы вырастили? — И читает дальше по за­ писной книжке: первое... второе... третье... четвертое... — Видите, ничего пока не вырастили. Так что и выступать мне не следовало... — Ничего, ничего, — подбадривает Крушинский. — Расскажите, что намерены вырастить. Тихон Кузьмич продолжает говорить, и в зале возникает что-то от колхоза. Агроном обещает вырастить огурцы и капусту, картофель и морковь. Здесь все это звучит удивительно. Делается совсем-совсем тихо. — Много не обещаю, но, может быть, попробуем и своих арбузиков, своей клубники... И еще цветы... Впрочем, о цветах вам лучше расскажет Вера Петровна Костецкая... Она этим занимается. И все головы сразу повертываются в сторону Веры. Ведь на строи­ тельстве только одна женщина, всем ясно, о ком идет речь. Вера опускает глаза к полу, пригибается туловищем, чтобы укрыться от взглядов. — Он — сумасшедший, — вырывается у нее тихо. Далеко, как из тумана, Вера слышит голос Крушинского: — А ну, пожалуйте, Вера Петровна. Расскажите. Что такое? Они аплодируют? Зачем? Кому? Ей, Вере? Она идет, пошатывается, наступая людям на ноги. Встречается с возвращающимся на место Тихоном Кузьмичом, и тот шепчет ей: — Расскажите... Ничего страшного... О, как она зла сейчас на него за то, что он заставил ее прийти сюда...