Сибирские огни, 1960, № 1

часто бывает: я с растениями разговариваю. Ну, с собакой разговарива­ ют или с лошадью, то понятно — там живое существо, все-таки что-ни­ будь понимает... В ответ собака — повизжит или полает, лошадь — зар­ жет. А тут никаких звуков. А вот поди же ты... Увлечешься, заговоришь.' Одному росточку внушение сделаешь, другого похвалишь: «Молодец, да­ вай, расти». Греясь у печки, Вера спросила: — А вырастет ли здесь что-нибудь? — Вырастет ли? — переспросил Тихон Кузьмич.— Пробовать будем. Конечно, землица тут того... Для сорняков землица. Климат тоже не очень приветливый. Но будем пробовать, должно вырасти. — А по-моему, тут ничего не вырастет. — Сказала — самой стало не­ удобно. Попыталась поправиться: — Снег... Ночь... Мороз... Тихон Кузьмич смотрел на Веру большими, вдруг как бы остановив­ шимися глазами. — Хак! — протянул он. — Это откуда же, позвольте узнать, такая прыть? Вы когда-нибудь что-нибудь выращивали? — Нет, — ответила Вера, все более смущаясь. — Нехорошо, девушка! В нашем деле тысячу опытов проведешь, а. уже потом скажешь да или нет, и все-таки еще не уверен, что ответ дал правильно. Да... Тут настойчивость нужна. С такой прытью, как ваша, тут, пожалуй, ничего не выйдет. Да вы знаете ли, что нет такой точки на земле, где бы ничего не росло? Вам это известно? Всюду что-нибудь да> растет. На голых камнях растут лишайники. Это слово такое неприятное: лишайники! А есть такие ученые, которые жизнь свою этим лишайникам отдали. В погребе бывали? В простом, обыкновенном погребе? В темноте, без доступа света, в холоде, почти на льду там растут грибы. А то снег..,-, ночь... мороз... Нехорошо! Он говорил, и голос его становился все строже. Вера сердилась на себя за то, что «высунулась с языком». — Вы меня извините. Это я так... Несерьезно. — А несерьезно нельзя, девушка! Вам в жизни предстоит рожать и воспитывать детей. Вы это тоже несерьезно будете делать? Да? Родите несерьезно, вырастите несерьезно. Что получится? А растения иной раз и побольше любви, внимания, ухода требуют, чем ребенок. Тот о своем же­ лании даст как-то знать, в мокрых пеленках молча лежать не станет. А растение немо. Его желание надо угадывать, распознавать. Иначе оно молча увянет, умрет. И все. — Вы извините, — повторила Вера. — Я нехорошо сказала. Но Тихон Кузьмич был уже в запале. — Я не ваших извинений добиваюсь, — продолжал он, — надо, что­ бы вы по существу вопроса думали правильно, скороспелых выводов не делали. А уж если на то пошло, то на Севере растения имеют даже преи­ мущества по сравнению с самым южным югом. Круглые сутки солнышко! Это что — пустяк? Нет, девушка, это фактор архисущественнейший. Да! А почву мы создавать будем. Заново создавать! Бог в свое время недо­ смотрел за этим уголком земли, натворил тут всяческих ошибок, а мы это будем исправлять, Вера взмолилась: — Да я уже все-все поняла! Я никогда вам не буду больше гово­ рить так. — Видели? А? Видели?— воскликнул вдруг Тихон Кузьмич,— Она все поняла! Я всего не понимаю! Да что я— Мичурин всего не понимал!.. А она все поняла... Все! Этакая легкость мыслей! Мне она говорить не будет. Это, чтобы я не ворчал. А думать будет так же. И другим будет твердить: тут ничего не вырастет... Ну, возьмусь же я за вас, милая. Сор­