Сибирские огни, 1960, № 1

рает. А, может, и не сделать ничего с Муфтаевым. Он по сухому в котло­ ванах идет. А у Агапкина вода. Теперь если тепло ударит — котлован на берегу зальет. Покачай ее, воду, насосами! И одинаково мокро будет. И во втором кессоне нехорошо дело идет. Давно бы надо на твердой почве сто ­ ять, а уже второй метр за проект роют, а все плывун. Лед пойдет — все насмарку! Будет тебе, Агапкин, соревнование! Ходи, Агапкин, доказывай, какие такие были у тебя объективные причины. Муфтаев же — факт — смеяться будет. Зло накипает в Агапкине. Не бывало еще, чтобы сзади тащился, да чтобы его понукали. А тут в аккурат до позора доживешь. И кажется Агапкину, что не может он заснуть из-за «огородного шу­ ма». Он сбрасывает одеяло с головы и громко говорит: — Завели пластинку: вырастет — не вырастет. А ты, Серега, не ску­ ли. Не на паперти. Чему положено, вырастет. Вы о работе думайте, о главном деле, а не о подсолнухах. Агапкина слушались и в малом, и в большом. Потому стихли, один за одним исчезали под одеялами. Общежитие быстро наполнилось глубо­ ким дыханием спящих людей. Но сон бежал от Агапкина. Он уже забыл о котлованах и кессонах. Он думал о себе, о своей жизни... А тут у Агап­ кина были кое-какие нелады, о которых не только никто не знал, но не имел даже повода для подозрений. Все считали Агапкина человеком боль­ шой удачи. В людях жила такая уверенность: где берется за дело Агап­ кин —; успех обеспечен. Потому что он горячо работал и часто по­ вторял: «Глаза боятся, а руки делают». И руки делали! Агапкин умел бы­ стро вникнуть в существо дела, разумно организовывал работу, и у него всегда получалось лучше и скорее, чем у других. Было у него правило: на каждого навали столько, сколько тот может унести. Работа станет спо­ риться, а люди будут довольны. В бригаде знали, что если Агапкин заме­ тит повесившего нос человека, он тотчас начнет его убеждать, что все от самого человека зависит. «Из-под матери все выходят голенькими да пи­ склявыми... Ты слюни распустил, думаешь, кто-нибудь разжалобится да на блюдечке тебе готовенькую счастливую жизнь подаст. Дурень! Ты что думаешь— землянки рыть, бутовая кладка— ничто? Ты приглядись-ка. Вон человек работает, а вот— ты. Он лучше тебя. Почему? У него мысль в голо­ ве есть, понял? А у тебя... Да ты не так лопату-то держи! Не так! Вот как! Ты не глядишь, куда струмент втыкаешь. Работа таких склизких нр любит. Не хочешь ты ее в веревочку свить, она из тебя вехоть сделает. Понял?». Многие завидовали Агапкину, его удачам, не только здесь, в Запо­ лярье, где ширилась слава его бригады, но и там, на южных стройках. Агапкин привык к похвалам и поощрениям и знал, что многие мечтают о том, как бы попасть к нему в бригаду. Попав в бригаду Агапкина, люди точно преображались, точно находили в себе новые силы. — Невозможно только на небо залезть, — утверждал Агапкин. —А нынче уже и на небо залезли. Гляди, скоро человек по луне будет разгу­ ливать. И еще говорил так: — Ты не сделаешь — другой сделает. Один не сможет — бригаду по­ ставят. Будет нужда — всем народом навалимся, а сделаем. Для совет­ ской власти нет ничего невозможного. Для Агапкина это были не только слова, а глубокая вера. Вместе с тем Агапкин хотел при любых обстоятельствах быть на виду, быть впереди! Люди должны знать Агапкина! Люди должны говорить об Агапкине. Если большая слава пока обходит Агапкина, зато маленькая всегда с ним. В жизни Агапкина было уже один раз так, что он, казалось, стоял на грани большой славы. Это случилось в Восточной Сибири на золотых приисках. Начитавшись рассказов о золотоискателях, молодой, еще не от- 16