Сибирские огни, 1960, № 1

шел снег. Снег шел и всю ночь на 14 мая и настолько сильный, что утром весь город и крыши домов были покрыты снежной пеленой». Чехов приподнял оконную штору. Дождь все еще моросил. Сквозь грязные потоки на стекле чуть виднелся розовый ореол уличного фонаря. В соседнем но­ мере играли на гитаре. Утром 16 мая Антон Павлович сел за письмо к сестре, которое начал писать еще под Томском, в селе Яр, в ожидании переправы через реку. Он делился до­ рожными впечатлениями. «Мелькают верстовые столбы, лужи, березнячки. Вот перегнали переселенцев, потом этап. Встретили бродяг с котелка­ ми на спинах. Эти господа беспрепят­ ственно прогуливаются по всему трак­ ту». «Пьешь чай и разговариваешь с ба­ бами, которые здесь толковы, чадолю­ бивы, сердобольны, трудолюбивы. Боже мой, как богата Россия хорошими людь­ ми! Если бы не холод, отнимающий у Сибири лето, и если бы не чиновники, развращающие крестьян и ссыльных, то Сибирь была бы богатейшей и счастли­ вой землей». В дверь номера постучали. Вошел ла­ кей и доложил: — Вас хочет видеть редактор газеты «Сибирский вестник» господин Карга- мышев. Чехов наклонился над письмом, улыб­ нулся и приписал: «Стоп. Нельзя писать: пришел знако­ миться редактор «Сибирского вестника» Картамышев, местный Ноздрев, пьяница и забулдыга». Писатель был осведомлен о редакторе — издателе «Сибирского вестника» еще в Петербурге. Картамышев в свое время был присяжным поверенным в городе Киеве. Потом, совершив какой-то небла­ говидный поступок, исчез с киевского горизонта. В 1881 году он прибыл в Томск и стал именоваться «первым при­ сяжным поверенным города». Случай­ ность дала Картамышеву возможность получить с одного выгодного дела сразу сорок тысяч рублей, и он стал издавать свою газету. Чехов знал, что он встретится с Кар- тамышевым. Еще за несколько дней до отъезда из Москвы он писал Суворину: «Телеграфировать Вам буду непременно, чаще же буду писать. Адрес для теле­ грамм: «Томск, редакция «Сибирский вестник», Чехову». Картамышев, как и многие адвокаты того времени, был болтлив и бесцеремо­ нен. Он хлопал писателя по плечу, рас­ поряжался его табаком, попросил при­ нести пива. Охотно рассказывал о Том­ ске. В городе сорок тысяч жителей. Два­ дцать семь церквей и четырнадцать школ. Триста двенадцать купеческих ла­ базов и две фабричные трубы. Семина­ рия, епархиальное училище и ни одной воскресной школы для рабочих. Около ста кабаков и одна библиотека. Только что открытый университет редактор на­ звал «будущим рассадником крамольных мыслишек». Говоря о себе, Картамышев жаловал­ ся на большую служебную и обществен­ ную загрузку. — Я, Антон Павлович, как Фигаро. Картамышев — за редакторским столом, Картамышев — у адвокатской конторки, Картамышев — в кресле гласного город­ ской думы... — На скамье подсудимых, — подска­ зал Чехов. Реплика соответствовала действитель­ ности. Не проходило месяца, чтобы ре­ дактора не привлекали к ответственно­ сти за клевету в печати. Предприимчи­ вый адвокат широко использовал газету в интересах своей адвокатской деятель­ ности. — Горим, но не сгораем, — откровен­ ничал Картамышев. — Прикажите, Ан­ тон Павлович, подать еще пива. Выпьем за ваш талант и приезд в Сибирь кан­ дальную! Местный Ноздрев распрощался дале­ ко за полдень. Хозяин номера опять сел за письмо. На пожарной каланче пробило пять часов. Чехов оделся и пошел искать кух­ мистерскую «Славянский базар». Кар­ тамышев говорил, что это единственное место в Томске, где можно получить при­ личный обед. По небу гуляли свинцовые тучи. Про­ хожие утопали в грязи. Две недели на­ зад город сильно пострадал от наводне­ ния. И сейчас еще вода в Томи и на Ушайке была высокая. У думского моста — вереница нищих: Городовой тащит в участок подгулявше­ го мастерового. Обдавая публику грязью, летит купеческий рысак. Ветер скрипит ржавыми вывесками. На заборе, у здания мещанского об­ щества, Чехов заметил большую афишу. Афиша гласила, что в театре купца Ко­ ролева местными любителями «разыгры­ вается» комедия Чехова «Предложение». Вечер Антон Павлович провел за про­ смотром своего путевого дневника. Запи­ си были сделаны наспех, карандашом и требовали большой правки и коммента­ риев. У писателя явилась мысль приго­ товить их для печати. Перед сном опять взялся за письмо к родным. По объему оно уже напоминало целую тетрадь. Мысли излагались не по порядку, а вразброд. «Простите, — писал Антон Павлович, — что письмо похоже на винегрет. Не­ складно. Ну, а что делать? Сидя в но­ мере, лучше не напишешь. Извините, что длинно. Я не виноват. Рука разбежа­ лась, да и к тому же хочется подольше поговорить с вами. Третий час ночи. Ру­ ка утомилась. На свечке нагорел фитиль, плохо видно». На другой день Чехов отправился с