Сибирские огни, 1960, № 1

ратуры и русского искусства именно за художественную проповедь прогрессив­ ных гуманных идей, которыми, как живи­ тельным соком, были пропитаны их про­ изведения. В творчестве самого Чехова, как уже говорилось, ведущим и опреде­ ляющим стал гуманистический протест против лжи, насилия и произвола над человеческой личностью в самодержав­ ной России. Этот протест и эту пропо­ ведь Чехов намеренно сделал основным стержнем своих произведений. Широко и подробно Чехов осветил проблему взаимоотношения науки и ли­ тературы (искусства), объявив их союз­ никами в едином процессе познания че­ ловеком действительности. Он никогда не противопоставлял естественно-науч­ ные методы изучения окружающего ми­ ра образному методу исследования дей­ ствительности, наоборот, всюду подчер­ кивал их близость, общность и взаимо­ обусловленность. Всякая попытка противопоставить ли­ тературу науке вызывала со стороны Чехова решительный отпор. В этом смы­ сле особенно показательна его полемика с Сувориным, происшедшая в мае 1889 года по поводу романа французского пи­ сателя Поля Бурже «Ученик». Выступая против «похода» Бурже на науку и мате­ риализм, Чехов в споре с Сувориным, разделявшим взгляды Бурже, категори­ чески заявил, что между подлинным реа­ листическим искусством и материалисти­ ческой наукой никогда не было и не мог­ ло быть вражды. «И анатомия, и изящная словесность имеют одинаково знатное происхожде­ ние, одни и те же цели, одного и того же врага — черта, и воевать им положи­ тельно не из-за чего. Борьбы за сущест­ вование у них нет... В Гете рядом с по­ этом прекрасно уживался естествен­ ник»,— писал Чехов Суворину (XIV, 368). Также превосходно уживались врач и художник в самом Чехове. Врач постоян­ но контролировал работу писателя-ху- дожника, а художник не позволял писа- телю-врачу спускаться до натурализма. Чехов рассматривал науку как вер­ ную постоянную спутницу писателя. В своей автобиографии он позднее говорил: «Знакомство с естественными науками, с научным методом всегда держало меня настороже, и я старался, где было воз­ можно, соображаться с научными дан­ ными, а где невозможно, — предпочитал не писать вовсе». Чехов также правильно считал, что взаимосвязь и обогащение науки и лите­ ратуры — процесс не односторонний, а обоюдный. Наука обогащает литературу точными, достоверными знаниями об ок­ ружающем мире. Но в то же самое вре­ мя художник, глубоко и добросовестно изучающий действительность и объек­ тивно отражающий ее, может опередить ученого и в какой-то мере предвосхи­ тить научное открытие. Художественный анализ жизни, с точки зрения Чехова, вполне может быть приравнен к исследо­ ванию ученого. Желание сблизить научный и художе­ ственный методы познания действитель­ ности и приводило Чехова-реалиста к стремлению показать закономерность, причинность и обусловленность изобра­ жаемых явлений. В конце своего творче­ ского пути Чехов сказал: «...в искусстве, как и в жизни, ничего случайного не бы­ вает» (XX, 288). Эта формула по праву может считаться законом реалистической эстетики. И, пожалуй, ни у кого из писателей два метода познания жизни— научный и художественный — не сближались так, как у Чехова. Примером тому являются его шедевры: «Припадок», «Палата № 6». «Черный монах» и многие другие рассказы. В русской классической литературе давно прекрасное понималось во внераз- рывной связи с простым, ясным и до­ ступным пониманию широкого круга людей. В пушкинской поэзии с особенной силой был воплощен принцип поэтиче­ ской ясности и простоты. И в эстетике Чехова прекрасное также связано с понятием простого и ясного. Но простота построения произведения никогда не понималась Чеховым как простоватость, как упрощение сложных жизненных ситуаций. Произведение дол­ жно полно и точно передавать сложность человеческих отношений. Прекрасное всегда естественно своей изящной простотой и грациозностью. «Когда на какое-нибудь определенное действие человек затрачивает наимень­ шее количество движений, то это гра­ ция», — писал Чехов в 1899 году Горь­ кому (XVIII, 11). Чехов был твердо уверен и своей писательской практикой доказал, что на­ ибольший художественный эффект до­ стигается самыми простыми художест­ венными средствами. Однажды он при­ шел в восхищение от небольшого детско­ го сочинения, в котором ученик написал: «Море было большое». Чехов был очень доволен этой фразой, передавшей важ­ нейший признак увиденного явления. «Посмотрите у Толстого, — говорил Чехов А. Сереброву (Тихонову), — солн­ це всходит, солнце заходит... птички по­ ют... А ведь это и есть самое главное — простота». Простота и ясность в произведении воспринимались Чеховым как отчетли­ вый и хорошо осознанный взгляд писате­ ля на изображаемый предмет. Отсутст­ вие их Чехов рассматривал как серьез­ ный недостаток. «Всегда так было, что чем ближе человек стоит к истине, тем он проще и понятнее», — писал он в своей статье о Пржевальском.