Сибирские огни, 1960, № 1

Девичья станция Весною 1854 года рыбаки, промышлявшие в Японском море, повстречали корабль, который спешил от берегов Кореи на север, в сторону Охотского моря. Рыбаки не смогли прочесть и перевести название корабля, зато отлично разоб­ рали надпись, сделанную на их родном японском языке на куске белого полот­ на, укрепленном на- фор-брам-стеньге. Надпись гласила: «Судно российского государства». ■ - И рыбаки кричали что-то приветственное, обнажая в улыбке белые зубй. На судне находился .человек, который вел подробный дневник путешествия. 18 мая в дневнике появилась такая запись: «Вошли в Татарский пролив». И ниже: - : «Холодно,- скучно, как осенью, когда у нас, на севере, все сжимается, ког­ да и человек уходит в себя, надолго отказываясь от восприимчивости внешних впечатлений, и делается грустен поневоле. Но это перед зимой, а тут и весной то же самое. Нет ничего, что бы предвещало в природе возобновление жизни, со всею ее прелестью»'. Эти слова относились не только к проливу, но и к острову, берега которого проступали в тумане нескончаемой грядою скал справа по борту. «Холодно, скучно...» Невеселый отзыв этот невольно вспомнился мне, ког­ да, приехав на Сахалин,, я посетил железнодорожную станцию, носящую имя автора только что приведенных строк. Поезд прибыл на станцию утром. Багровый диск солнца, прикатившийся вслед за поездом, растекся; бесформенной плавью в окнах станционного здания, подзолотил укрепленную над карнизом белую доску, на которой черными стро-> гими буквами было: выведено название станции: «Гончарово». Поезд ушел. Стало просторно или, точнее, говоря, пусто. Я осмотрелся, Пять железнодорожных путей, включая и тупиковый путь, пять выстроивших­ ся вдоль путей домов, включая и станционное здание. А вокруг — только снег да лес — слабосильный, редкий. В нем, в этом лесу, не могут укрыться даже рельсы, ответвившиеся от основной линии и убегающие на запад, в глубь остро­ ва. На улице не то чтобы морозно, а как-то зябко, неуютно. С той стороны, откуда пришел поезд и где на берегу залива Терпения, в десятке километров отсюда, раскинулся город Поронайск, наносит влажным дыханием неприветли­ вого Охотского моря. Это нельзя назвать ветром и даже ветерком, нет, это имен­ но дыхание — едва заметное и в то же время непрестанно ощущаемое. Пять путей, пять домов. Снег. Лес. И постоянное дыхание холодного моря. Кажется, Иван Александрович Гончаров был недалек от истины: тут и впрямь каждый человек «делается грустен поневоле». — Товарищ, вам кого? Откуда она появилась, эта девушка в красной форменной фуражке, из-под служебного козырька которой светятся совсем не служебным любопытством ка­ рие глаза? — Товарищ, вам кого? Начальника станции? Девушка изящным жестом кадрового военного прикоснулась двумя пальца­ ми к Козырьку фуражки. — Начальником станции здесь я работаю... — И, улыбнувшись одними глазами, добавила: — Моя фамилия Рузанова. Так я познакомился с Ниной Рузановой, начальником девичьей станции. «Почему девичьей, •—*- спросит читатель, — ведь автор приехал на сташ цию Гончарово?» ^ Все так, все правильно, только Гончарово — название официальное, уза­ коненное в расписаниях и тарифных руководствах, а девичьей эту станцию на- I И. А. Г о н ч а р о в. Собр. соч.. М., 1952, т. 6, стр. 273.