Сибирские огни, 1959, № 9

И действительно, первые дни он молчал. Да бросал, как и прежде, камень. Да поглядывал исподлобья на ребят. А те не торопились работать. Бригаду гоняли с места на место, участки, как правило, оказывались неподготовленными, все это создавало беспорядок. И однажды Михаил сказал мастеру: — Мы никуда не пойдем со своего участка. — Что? — удивился тот. — Да, — подтвердил Михаил, подымая темные глаза. — Я же бригадир или нет? Вот я и говорю, никуда. Пора начинать работать нормально. Коля Чимилев, с которым я вместе живу, остался в бригаде. Маленький, жилистый, он работает старательно, и даже когда другие перекуривают, он кряхтит над каким-нибудь камнем. И сам — круглый, прочный, как обкатанный водой валун. По гла­ зам видно, что его злит вся эта карусель вокруг нашей бригады. «Только организуют ЛЭП, уйду. Сразу уйду» , — говорит он. В самое трудное время, в развал бригады, он появился на ра­ боте с блестящим значком, данным всем героям-лэповцам. И я понял, это был принцип Николая. Мол, как хотите, а моя марка видна, и я, несмотря ни на что, буду работать, как велит мне моя марка лэповца. Значок свой Чимилев сиял только тогда, когда дела в бри­ гаде наладились. Кстати, есть у нас еще один с ЛЭПа — Гурген. Живой и драчливый кавказец с черными веснушками на коричневом ли­ це. Он неторопливо ворочал лопатой и угрожал: — Я на линии лучший тракторист был. И не стану я кам­ ни грузить. Я к Степко пойду. Не может дать по специальности работу, пусть отпускает. Меня зовут, вон, в главмонтаж... От начальника УОС он пришел сердитый и всем тыкал под нос заявление: — Ты посмотри, ты посмотри, что он написал! На листке поперек было начертано: «Прошу главмонтаж не проводить вербовку среди рабочих УОС. Степко». «Матрос» — так прозвали улыбчивого рослого парня из на­ шей бригады. На груди у него вытатуированы портрет Ленина и Кремль. Кажется, что ему все нипочем. Он рассказывает, по­ смеиваясь: — Завербовались мы сюда из Москвы. А что делать? Работа скучная: сгружай, нагружай. Куда силы применить? Решили Ангару испробовать. Пройтись по Падуну, где ревет вода, по этим самым выступающим скалам от берега до бере­ га. Значит, я и мой дружок. Ну, пошли. А плавать-то ни он, ни я толково не умеем. Так, на две третих прошагали, вода кру­ жит, шум, пена, надломилась скала, и понесло нас рекой. Вон, как раз там еле-еле выплыли у берега. Дружок плюнул: «Боль­ ше не пойду». Я решил подучиться плавать и снова испробовать. Хотелось мне этот Падун пройти. Но начальство запретило. Степко так и сказал: «Незачем рисковать впустую. Поработай пока на скалах, а там я тебя в какую - нибудь спасательную команду направлю...» Скалы «матрос» рубит тоже весело. Однажды он прогулял по каким-то причинам день. И я сам видел, как он без особых усилий отрабатывал две смены подряд: ночную и дневную. И лишь скалил крупные, как кукурузные зерна, зубы: — Ерунда. Завтра хочу по Ангаре на плоту вниз спустить­ ся... Может, кто составит компанию? Олега перевели в бурильщики. Он пришел в тот же день злой в общежитие, долго молчал, потом, ни к кому не обраща­ ясь, сказал, что никуда он не пойдет, что он не хочет зарабаты­ вать туберкулез, и, вообще, ну их всех к черту... На следующий день он одиноко сидел на ступеньках столовой и на вопрос, что делает, буркнул: — Не твое дело. Ты лучше сапоги мои отдавай,— заорал:— Ну, кому я сказал, давай сапоги! Я бросил ему сапоги. Пускай заберет, я и в рваных похожу. Вышел мастер с бригадиром бурильщиков. Мастер что-то объяс­ нял, а тот, маленький, сердитый дяденька, кричал зло, тыкая пальцами в Олега: — А почему он не явился с утра? Не хотел переходить? Я так и понял. И пускай убирается. Не нужны мне такие... Матрос