Сибирские огни, 1959, № 9

— Вот он, дурачок, лежал под Ангарой тысячу лет, а мы пришли, раз — и в бадью. Нечего искать спокойной жизни... Он напыживается так, что мускулы у плеч надуваются шарами, обхватывает камень, как ребенка, и, кряхтя, несет. Олег сидит (он никогда не торопится — «работа не Алитет, в горы не уйдет») и спрашивает ехидно, тыкая ногой в громад­ ный кругляш: — А этот донесешь? Коля не лезет в карман за ответом: — Конечно. Только ты положи его мне на плечо. Пятьдесят лунок уже готовы, они чернеют маленькими озерцами. Но бетон задерживают, Несида только что бегал за машиной. Он объявляет перекур, под­ ходит к камню и примеривается взглядом: — Ну-ка, дай я попробую. Он подымает голыш «на попа» и пробует оторвать. Но тот словно прирос к земле. Руки скользят по гладкому боку камня. И Несида пыхтит, кружится во­ круг него, словно щупает руками. Такую картину я видел на соревновании бор­ цов. Лежит один из них на ковре, а другой вертится вокруг, и так примерится, и так попробует — ничего не выходит. Несида сбросил куртку, майку. Ребята подо­ шли, окружили «борющихся». — Этот камень, как Парменков... Не подкопаешься и не сдвинешь! Даже крановщик, который вначале делал из будки знак, мол, давай я живо подыму, вышел и глядит на эту странную борьбу. И вот Несида охватывает голыш, найдя, наконец, у него слабое местечко, и, весь наливаясь краснотой, отрывает «противника» от земли и рушит в бадью. И бригада хохочет, хлопает: — Вот это Муромец! — Да-ал Парменкову! — Да куда прорабу против такой силы. Землю , шар земной положит в бадью. А Несида всполаскивает огромную грудь черной водичкой и напяливает майку. Уже привезли бетон. Да, привезли за час до конца смены. А тут еще приклю­ чение. Один рабочий проглотил камешек. И объяснял: — Да, пил я из водопадика воду, а он р а з— и скользнул в горло... Вот та­ кой булыжник. Люди берутся за работу, посмеиваются. — Теперь, небось, пошагаешь домой, а тебя будет переваливать из сторо­ ны в сторону. — Ладно, скалоглотатель, не бойся, пройдет. Только не глотай больше, а то ЯАЗам нечего будет возить... Кончалась наша смена. Но лежала на земле куча вываленного на толь бето­ на, и ее никак нельзя было бросить, уйти. Затвердеет, и пропало. — На тысячу денежек здесь, — сказал почесываясь дядька в красном, и всем было понятно: это не пустяк. Нужно прикончить кучу. Носилки с бетоном были свинцовой тяжести. Они вытягивали руки так, что расходились суставы. Они прижимали к земле тело, и трудно было сделать даже шаг. А люди, люди, которые только недавно орали, что не будут работать, что «Еообще, ну его к черту это дело» , те самые люди носили и носили, выбиваясь из сил. И спотыкались в темноте, и бултыхались в воду, и опять выгребали из лунок' осыпавшуюся землю. — Ну, ребятки, еще немного, всего тридцать лунок зацементировать! Светили сумрачно фонари на вышках, билась под ногами вода, заливая са­ поги. И Несида, неторопливый и как будто не уставший, говорил: — Ну, ребятки, еще немного, всего двадцать... И сам взваливал носилки и, покачиваясь, плюхаясь в воду ногами, тащил их. — Ну, ребятки, еще немного, десять... Он лез руками в каждую лунку, выгребая остатки и прощупывая скалу. И приказывал: «Вали!». И с ним, большим, сильным, все умеющим делать челове­ ком, было легче работать. — Ну, ребятки, еще немного, пять лунок... А уж е не было сил. И бетона не было. Стояла поздняя ночь. Еле волоча ноги, пошли мы на дежурную машину. Только Несида еще остал­ ся. Подсчитать, проверить. А может быть, просто подвязать проволокой свою ды­ рявую сандалию, совсем развалившуюся. Это была последняя работа его. Р а з в а л Два дня говорили, что Несида болен. Потом выяснилось: бригадир пошел к Степко и подал заявление об уходе. И забюллетенил. А когда его вызвал Степко вторично, явился и сказал примерно так: