Сибирские огни, 1959, № 9

Попадаем ь сплошной гул. Десятка два людей в три-четыре ряда. И у каж­ дого сверлильная машина — перфоратор. И облаком, никуда не улетая, висит над ними серая пыль. «Привет!» — кричит Дуся. И ребята оглядываются, на темных лицах лишь белки глаз да блестящие зубы, улыбаются, значит. Я узнаю того самого великана, что ругался в столовой. Он стоит в этой сероватой мгле, как каменный памятник самому себе, громадный и неподвижный, и едва придерживает за шланг ревущую машину. Та уже зарылась в землю сверлом, и бьет отработанным воздухом. — Здравствуй, Дусенька, оставайся с нами! Сквозь шум еле-еле долетают слова. — С тобой согласны бурить хоть до центра земли... — Не-ког-да, ребятки! — Мы выходим из оглушающего облака, Дуся гово­ рит на ходу: — Мои комсомольцы... Всю ночь ребята бурили, а еще шутят, видел? У них тяжело. Эта машина сорок два килограмма весит. Восемь часов подержишь, а потом руки и сами продолжают дрожать. Около нас останавливается самосвал. — Дуся , здравствуй. Тебе куда? Опять странно знакомое лицо с веселыми бегающими глазами. — Спасибо, Коля, не поеду я. Ты обещание не забыл? — Книжку о насосах? Привезу. Как только буду во втором Братске, обяза­ тельно привезу'. — Один глаз с кажущейся ухмылкой косит в мою сторону. — А приятелю никуда не нужно? А то едем, задаром возит не только милиция! Я сразу вспоминаю день приезда и веселого шофера... Машина скрывается в пыли, Дуся морщится. — В Братске у нас плохо с дорогами. На левом берегу еще ничего, там есть грунт четвертой, пятой категории, то есть скальный, а у нас на правом — толь- кой второй. Говорят, в поселке будут шоссе делать. Приезжал заместитель мини­ стра электростанций и сам сказал об этом. — Дуся попыталась представить заме­ стителя министра: «Не стыдно ли вам? Сюда на первую мировую стройку про­ сятся люди из стран народной демократии, а как мы будем ее показывать, если у вас не поодохнешь — пыль столбом. Или опять же грязь!» И колобок катится дальше. Маленький, нетерпеливый. Из-под белой косыноч­ ки треплются волосы. Да рыженькие выгоревшие брови, как знаки восклицания, вскинуты вверх. Я шагаю сзади и почти физически представляю, как легко ее под­ хватить, крошечную, легкую, и потащить на руках, уберегая от этих выбоин и скал. Желание это настолько велико, что вдруг весело кружится голова, и я на ми­ нуту останавливаюсь. А она ничего не знает. — Смотри, — показывает Дуся, — вон, видишь, под насыпью человек си­ дит? Это он сеть сторожит. Здесь десятки сетей поставлены, рабочие сами ставят, и сами дежурят по очереди в свободное время... Вот и свежая рыба к обеду. В этом здании столовая скоро будет. Самообслуживание, громадный зал, два бу­ фета и никакой толкотни. — И помолчав: — Любкам негде будет развернуться... А здесь наша администрация, есть радиоузел и телефонная станция. Вот придет время, захочешь в Москву в отпуск поехать, тебя девочки свяжут с Братском- первым и любой поезд закажут... — И с Ангарском свяжут? Дуся задумывается. — Нет. С Ангарском нельзя. А зачем тебе? И уже тянет дальше. Только на ходу тычет рукой на громадное объявление на фанерном щите во всю стену конторы: — Наша работа! ОБЪЯВЛЕНИЕ. «В котловане УОС потерялась редколлегия стенной газеты. За особое возна­ граждение просим сообщить о находке в бюро комсомола или постройком. Особые приметы: Резко выраженная бездеятельность к выпуску очередного номера газеты, в розыске могут принять участие все лица». Дуся ловко скатывается с насыпи вниз, и только ноги в старых брезентовых туфлях мельтешат по камням. — Привет, ребята! Как, не трудно? Парни в тюбетейках и ковбойках, не совсем похожие на рабочих, работают на скалах. Ей отвечают: — Ничего. Хотя в пинг-понг после этого не поиграешь... — До Москвы потерпит ваш пин... В общем ваша игра. Лучше приходите в клуб, на этой неделе лекция о дружбе и любви. Лектор из самого Иркутска! И уже мне Дуся поясняет: — Это студенческая бригада. Приехали на практику и на каникулы, попросились сюда, к нам. Не привыкли еще, но терпят. Среди них даже два поэта есть из литературного, горьковского, слышал? — Дуся улыбает­ ся, и все веснушки на ее лице смеются. — Как у Маяковского: землю попашут, попишут стихи...