Сибирские огни, 1959, № 9

Я уехал. Однажды она все-таки написала мне в армию. В перерыве между учениями, сидя прямо на снегу, прочел я это письмо. И бумага была от мороза хрусткая и холодила руки. « ...В се такая же нескладная жизнь. Хотела я пойти учиться, но... Сил не хва­ тило подготовиться. Я сейчас занимаюсь в одном самодеятельном вокальном ан­ самбле и нашла себе интересное занятие: добиваюсь расположения самых инте­ ресных и умных мужчин, в основном актеров. Не пойми меня совсем плохо. Про­ сто спортивный интерес. Делать ведь нечего...» , Вернулся я из армии. И снова был у Люси. И сказал ей грубо, отвернув­ шись к кухне: — Давай поженимся... Я очень люблю... твою девочку... Давай что ли! Она рассмеялась: — Ох ты, Сашенька, смешной. — И уже серьезно. — А как жить? — А что тебе нужно? — Средства к жизни. А что ты, ты просто неудачник... Всегда тебе больше всех достается, всегда ты лезешь в самое пекло и сам это оправдываешь... Ты знаешь, как к человеку, я к тебе отношусь лучше, чем ко всем, кого я знаю. Но- семью я тебе не доверю. Жить нужно по-умному. А ты не умеешь жить. Этот разговор произошел незадолго до отъезда в Сибирь. И снова я спросил: — Писать будешь? — Ты пиши, — сказала она. — Особенно, если начнешь жить по-настояще­ му, по-умному... Я, может, тогда другое отвечу на твой вопрос. И виновато жала руку. — Прости, что я такая, может, я тоже чего не понимаю?.. Я тоже, в общем,, нагшшу, ладно? К р у г л я ч о к Мои соседи по купе — один товарищ с женой. Он — лысый, короткое ок­ руглое тело и руки кругловатые, от плеч до кистей усыпанные бесчисленным ко­ личеством круглых веснушек. Я про себя зову его «круглячок». Он катается по всему ваюну от человека к человеку, от окна к окну, и глаза его круглые под чуть- припухшими веками тоже живо катаются. Он готов говорить и спорить о чем угод­ но. об американском писателе Митчеле Уилсоне и об аккерманском камне... Но- больше всего он говорит о Сибири. Дорога у нас длинная, и каждый успеет рассказать о себе. Рассказывает и он: — Я в комсомол пришел в двадцать седьмом году. Досталось еще с банди­ тами бороться. Попросился я в комсомол, а мне говорят: примем, только надо о политике что-нибудь прочесть. Хотя бы Маркса. Я пошел в библиотеку: «дай­ те Маркса». Первого тома не оказалось, взял сразу второй. Читал, читал, ничего не понял. Только понял, что Маркс — это сила. Так и сказал на приеме. А в трид­ цать первом был такой лозунг: «Комсомольцы, на покорение сибирских рек». Так попал я на Ангарстрой. Работал в первых гидрологических экспедициях. Вдоль порожистой Ангары прошла моя юность. Потом в Отечественную воевал и как-то оторвался от Сибири. Остался жить в одном из южных городов, работал главным инженером, сейчас директором промкомбината. И вот двадцать лет... Первый раз в отпуск еду! — Значит, посмотреть? — Посмотреть... Не просто посмотреть, а может, и жить остаться. — Он глядит в сторону, потом исподволь на меня. Что я на это скажу. Но я молчу, и он- горячится, словно продолжает с кем-то спор. — У меня и квартирка не по вашим московским масштабам! Да разве дело только в сытном куске хлеба?! А мечту, мечту можно прожевать с этим хлебом или упрятать в подвал своей большой квар­ тиры'’ Aia! Вот то-то... Я вон, за ней, голубушкой Ангарой слежу, как за делами на своем комбинате. Вырезаю из газет все, что только можно вырезать, целый, альбом завел, вроде как личное дело. А что написано оказалось? Три повести, сто корреспонденций? И все!.. И это про Иркутскую да Братскую! А это, друг, коммунистическая, если хочешь знать, эпопея... — Мы разговариваем в тамбуре. Кру 1 Лячок смотрит в окно и говорит: — Смотри, — колхозная подвесная элект­ ростанция! — И продолжает суховато. — Я из-за этого в институте пять лет трублю. Заочно. Увидел по газетам, что в сельскохозяйственном отделение от­ крыли — строительство средних и малых электростанций, пошел. Ведь ты пой­ ми. в молодости мечтали мы об этих станциях на Ангаре, что сейчас делают. А теперь вот я слежу да завидую: без меня работа идет! Друзья мои там! А у ме­ ня курортный городок, эти, отставники приезжают больше, дачи строить... — Он. уходит к противоположному окну и курит. Сердитый и недовольный. Тяжелый, круглый, опять катится в мою сторону. — Тебе сколько лет? Двадцать пять? А вот мне тоже только сорок пять