Сибирские огни, 1959, № 9

Но ночь в пиру проходит незаметно. Уже женой, а не невестой, в дом - Поутру входит Галя. «Что же в нем?» — Она снимает алые тесемки, Разверты вает множество бумаг. «Видать, подарок у друзей неемкий, А как упаковал универмаг*. В вей та же любознательность девчонки, Во рту — две шпильки и косы конец. И радость удивленья: — Распашонки! И Гошкин вздох: Хочу, чтоб был малец! * * * Значительное место в поэме занимает наряду с Новосибирской ГЭС еще и строительство научного городка Сибирского отделения Академии наук СССР. Уже во второй главе в домик водолазов проникает человек: «на вид он был профессор — не рабочий»... Разумеется, на нем «столичная шуба», «бобровый теплый воротник». Конечно же, он сед, имеет бородку клинышком, чудаковат, носится с «будильником» и «толстым томом» и вполне подгоняется под характери­ стику: «сверчок, столетний холостяк, картофельный аг­ рессор». Таким выглядят в поэме В. Захарова ученые, при­ ехавшие создавать научный центр на востоке страны. У портретов с оригиналами, ра­ зумеется, нет никакого сход­ ства. Вместо реальных фигур в поэме действуют пошлые карикатуры. Но что Захаро­ ву до этого! Под кличкой «профессо­ ра» действует старый опере­ точный штамп. В пару ему придана опереточная «супру­ га». Он— «положительный», она — «отрицательная». Он хочет жить в Сибири, она не хочет. Еще один конфликт в поэме, еще одна возможность показать свое поэтическое мастерство. Приехав в Новосибирск, жена профессора пугается: «В такой глуши ведь сроду не бывала». Однако «столетний» профессор бодро хватает жену в охапку и «уносит в дом» , откуда через некоторое время доносится голос профессорши: Остался б в Академии наук! Никто не гнал! Сибирь! Тоска! Морока!.. Впрочем, так думают и положительные герои поэмы — комсомольцы. Еще до приезда сюда профессорши они задают вопрос: Мы — комсомольцы, можно нас простить. Но кто сюда за сотни километров, Где л ед — до дна , мороз январский — с ветром, Гнал старика? .. Почему надо «прощать» комсомольцев, поехавших в Сибирь на стройку, в чем они провинились, — автор не договаривает. Но это и так ясно. К чему, на­ пример, поэту переезжать из Ростова в Сибирь, как это сделали ученые? Мож­ но, понахватав разного «материальца», сколотить поэмку у себя дома. Выли бы тайга, чащоба, стужа, снег, «медведя рев и лося трубный голос!..» В Ростове немногим известно, что Новосибирск по числу солнечных дней не уступает Кисловодску. По населению он уступает в РСФСР только Москве, Ленинграду и Горькому. Эксплуатируя неосведомленность далекого от Сибири читателя, поэт подсовывает ему картинки сибирской глухомани прошлого века. Не скрывая временного характера своих отношений с Сибирью, поэт чуть ли не в первых строках устами так называемых «комсомольцев-добровольцев» предупреждает: «Мы все уедем поздно или рано» .