Сибирские огни, 1959, № 9

верждает автор, — поручено трем почти рядовым работникам этого комбината. Ведь тот ж е самый технический кодекс, на который опирается автор, когда дела ­ ет Мациевича восстановителем шахты, безусловно предписывает, что главный инженер шахты непосредственно подчи­ нен главному инженеру комбината; мог­ ло ли случиться, что этого главного ин­ женера, технического руководителя все­ го комбината, нет в числе членов комис­ сии? Могло ли случиться, чтобы у нас в стране, где человеческая жизнь дороже всего, на место гибели нескольких чело­ век не приехали представители мини­ стерства, главка, совнархоза, даже горно­ технической инспекции? Да еще когда в течение двух недель на месте не могут найти причин гибели! Да еще когда ком­ бинат, — крупнейший в стране, — нака­ нуне остановки! Могут ли у нас пустить в работу шахту, где только что погибло несколько человек, — а могли погибнуть несколько десятков! — и где нет гаран­ тии, что завтра катастрофа не повторит­ ся? Могут ли пустить ее в эксплуатацию одним приказом директора комбината и решением общего собрания шахтеров? Так второстепенные, казалось бы, «технические» несообразности приводят к искажению действительности. Выходит, что все — на первый взгляд так тщательно пригнанные друг к дру ­ гу — сюжетные звенья сшиты белыми нитками. Но если это так, могут ли проявиться во всех этих якобы столкновениях харак­ теры их героев? Настоящим характерам нужен простор, противник нужен, им не развернуться, не раскрыться в безвоз­ душном пространстве мнимых конфлик­ тов. Видимость столкновений породила макеты вместо характеров. Макет отли­ чается от представляемого им явления, прежде всего, отсутствием подробно­ стей. Характер Мациевича не назовешь схематичным, может быть, в какой-то степени он даж е оригинален. Его холод­ ная вежливость, замкнутость, его высо­ комерие сочетаются с безукоризненной честностью. К сожалению, больше о нем сказать ничего нельзя — подробностей нет. И, хотя автор уделил его душевным переживаниям относительно больше ме­ ста, чем для других героев своей повести, все-таки мы о нем знаем слишком мало, чтобы целиком его понять, представить, увидеть. Автор ни одним штрихом не на­ мекает нам о его прошлой жизни. Была ли у него семья? Любил ли он кого-ни­ будь? Что он пережил за свои тридцать четыре года? Каковы его взгляды на жизнь, чем он живет еще, кроме шахты, какие книги читает? Мы даже не знаем, беспартийный он, или — член партии. Но ничего этого мы не знаем и о дру ­ гих персонажах повести. О Симаке, Ар ­ сеньеве, Семенюке, Гриценко, Ржавом, Камушкине, Маше, Пинегине, Синеве — этих основных действующих лицах пове­ сти — мы знаем еще меньше, чем о Ма- циевиче. Каждый из них является бо­ лее или менее тщательно выполненным макетом того или иного характера. Мо­ жем ли мы ощущать их живыми, настоя­ щими людьми, можем ли мы их любить или ненавидеть, восхищаться ими или осуждать их? «Взрыв» — третье крупное произве­ дение Сергея Снегова. На протяжении последних двух лет он напечатал две повести и большой роман. Все они по­ священы одной теме — советским лю­ дям, развивающим промышленность на северных окраинах Сибири — Заполярье. Но не одно это сближает все три произ­ ведения. В них есть одинаковые достоин­ ства и недостатки. При всем том произ­ ведения эти — разные. Повесть «Два­ дцать четыре часа» — психологический этюд, внешнего действия в ней совсем мало. Роман «В полярной ночи» — ши­ рокое, многоплановое полотно. «Взрыв» насыщен стремительным действием, с непредвиденными поворотами и драма­ тическими картинами. На мой взгляд, все написанное С. Сне­ говым читается с интересом. Картины по­ жара, например, нарисованы живописно, ярко. Действие повести напряжено. Но это его третье крупное произведение по­ казывает, что ему явно не хватает глу­ бины. Глубины в осмыслении действи­ тельности, в раскрытии самой сути ха ­ рактеров действующих лиц, действитель­ ной глубины конфликтов. В жизни дале­ ко не всегда и не все оказываются пра­ вы, как это получилось с катастрофой на шахте в Ленинске! Жизнь более суро­ ва, чем рисует ее С. Снегов. Н. К а р г а п о ж в ЦЕННЫЙ ВКЛАД В НАУКУ О ФОЛЬКЛОРЕ Р азобраться в истоках и путях раз­ вития русской фольклористики задача исключительно важная и весьма трудная. Тем более, что долгое время здесь господствовала неверная схема, представлявшая развитие русской науки о фольклоре как сколок с западной фольклористики, как последовательную смену «школ», возникавших под влия­ нием зарубежных течений. Решению этой сложной задачи и посвящена книга вы­ дающегося советского ученого М. К. Аза- довского «История русской фольклори­ стики»'. 1 М. К. Азадовский. И стория русской фолькло­ ристики. М. Учпедгиз, 1958, 480 стр.