Сибирские огни, 1959, № 9

же самое можно сказать о других отрица­ тельных литературных персонажах. Что ж е касается таких, как Андрей Соколов («Судьба человека»), страдания которого поистине неимоверны, Алек­ сей Мересьев («Повесть о настоящем че­ ловеке»), страдающий от физических недостатков, или, в другом аспекте, док­ тор Аржанов (трилогия А . Коптяевой), которому дважды не повезло в семейных делах , то их по-настоящему даже нель­ зя назвать неудачниками, — настолько изменилась в советских условиях сама природа страдания, настолько оно пере­ стало быть безнадежным, безысход­ ным. Эти и другие подобные им страда­ ющие герои никак не похожи на карика­ турных «боевитых бодрячков». Но даже в самых трагических страданиях положи­ тельных героев нашей литературы нет отчаяния, свойственного либо представи­ телям гибнущих классов, либо закорене­ лым носителям отживающих взглядов и нравов. Наоборот, в них отражено вы­ сокое мужество настоящего советского человека, бесконечно далекое от пере­ живаний всякого рода обиженных роком несчастливцев, «лишних» и «убогих» лю­ дей, являвшихся модными персонажами литературы и искусства прошлого. И еще. Тема бедствий, несчастий, страданий человека — положительного героя нашей литературы — бесспорно весьма выигрышна с точки зрения кон­ фликтности. В ней легче всего найти за ­ хватывающие, потрясающие конфликты. К тому же этот путь наиболее протоптан: литература прошлого, отражая общест­ венные условия, в которых зло и безо ­ бразие, беды и горести всю жизнь окру­ жали и преследовали передового чело­ века, создала много великих образов му­ чеников и страдальцев. Но следует ли в угоду выигрышному конфликту во что бы то ни стало выискивать несчастья и страдания там, где их становится все меньше и меньше? Нельзя не согласить­ ся с высказанной Д. Граниным на Треть­ ем съ езд е писателей СССР мыслью о том, что одной из важнейших тем нашей литературы, в отличие от реалистиче­ ской литературы прошлых веков, стано­ вится тема счастья нового человека. Что же до конфликтности, то не уста­ рело ли убеждение, будто счастье бес­ конфликтно и о счастливом человеке не­ чего писать? Для советского человека счастье — это не безмятежное сытое су­ ществование, а творческое горение и по­ стоянная борьба, в которой всегда най­ дутся конфликты. Но только это кон­ фликты особого рода, иной подход тре­ буется к их изображению. Азербайджанский писатель Мехти Гусейн, выступая на съ е зд е писателей, заметил, например, что многие толстов­ ские приемы раскрытия внутреннего мира героев сейчас нельзя использовать, так как переживания наших современни­ ков качественно отличаются от пережи­ ваний людей эпохи Толстого. «Мой со­ временник мыслит совсем в ином ритме и темпе, и мысли его почти всегда пере­ ходят в действие». Рядом с этим пра­ вильным наблюдением странными кажут­ ся сетования К. Паустовского о том, что, мол, наши писатели боятся писать о страданиях и что в нашей литературе якобы существует вредная традиция благополучных концов. «Хорошо, — пи­ шет этот писатель, — что Лев Толстой успел написать «Анну Каренину» до по­ явления этой традиции. Он... позволил Анне разрушить семью и умереть из чи­ сто личных и потому недопустимых со­ ображений». Рассуждения о традициях «благопо­ лучных концов» попросту неверны, и нет даже необходимости приводить здесь многочисленные примеры произведений советской литературы, где концы никак нельзя назвать благополучными для по­ ложительных героев. Нет у нас недостат­ ка и в произведениях, изображающих разрушение семьи. Наоборот, здесь на­ метилась, скорее, другая крайность, ко­ торая заключается в том, что слишком многие семейные конфликты разрешают­ ся в наших романах, пьесах и кинофиль­ мах не укреплением, а разрушением существующей семьи. А ведь это тоже своего рода упрощенное изображение действительности. В реальной жизни соотношение «антагонистических» и «неантагонистических» семейных кон­ фликтов совсем не таково, да и «антаго­ нистические» во многих случаях перехо­ дят в «неантагонистические». Мало и очень бледно пишется о семьях, которые не разрушаются, а укрепляются в ре­ зультате того, что настоящая любовь проходит через все испытания. Роман Д. Гранина «После свадьбы» — одно из немногих приятных исключений. Возвращаясь к вопросу о неудачни­ ках, хотелось бы также обратить внима­ ние на следующее обстоятельство, опре­ деляемое самой жизнью. Не только пья­ ница, хулиган или иной злостный нару­ шитель правил социалистического об­ щества, но и всякий, кто не хочет посто­ янно расти во всех отношениях и отста­ ет от требований развивающейся социа­ листической действительности, неизбеж ­ но окажется в жизни неудачником. Для того, чтобы хорошо работать, а стало быть и рассчитывать на общественное уважение и общественные блага, надо непрерывно учиться — в широком, а не узко школьном смысле этого слова, по­ стоянно совершенствовать свои умения и навыки. А для того, чтобы успешно учиться и жить полнокровной жизнью, необходим в числе прочих условий здо ­ ровый быт. Нельзя в современных условиях раз­ делять эти стороны жизни советского человека. Недаром новая форма соревно­ вания охватывает не только производ­ ство, но и учебу и быт. Первый опыт бригад и ударников коммунистического труда подтверждает, что все эти сторо­