Сибирские огни, 1959, № 9

дит Е. Агаронова для ролей острохарак­ терных. Сочный рисунок, умение найти точную, характеризующую самую сущ ­ ность человека деталь отличают работы актрисы и над ролями сатирическими. Любительница «изящной» жизни Диана Михайловна по старой привычке ходит с отставленными в стороны локтями и засученными рукавами. Одна эта деталь говорит о биографии базарного завсег­ датая, вздорной и склочной обыватель­ ницы, которая привыкла локтями про­ кладывать себе дорогу ... Лживая и сла­ столюбивая Юльясевичева то и дело з а ­ катывается неестественным смехом, са­ дясь в заученную п о зу , «невзначай» вздергивает платье так, чтобы показать ножку. Как мы уж е отмечали, излюбленная тема творчества Е. Агароновой — вы­ явление поэтического начала в роли. Артистка стремится в каждом образе поднять на щит то лучшее, «возвышен­ ное, что есть в человеке. Показательна в этом отношении е е работа над обра­ зом Татьяны Ивановны в инсценировке по повести Ф. Достоевского «Село Сте- ианчиково и его обитатели». Роль Татьяны Ивановны сложна и противоре­ чива. Бедная девушка, прожившая жизнь в унижении, вдруг оказалась на­ следницей громадного состояния. Тотчас вокруг нее «появляется толпа искателей руки, льстецов. И Татьяна Ивановна не выдержала столь резкого поворота судьбы — ее рассудок помутился. Доб­ рая и отзывчивая по натуре, она все ви­ дит в идеальном свете: лесть принимает за чистую монету, «домогательства жени­ хов — за возвышенную любовь. Е. Ага­ ронова справедливо отказалась играть безумство своей героини. В процессе ра­ боты все поступки Татьяны Ивановны были подвергнуты строгому анализу. Как разрозненные звенья цепи, они бы­ ли последовательно соединены с по­ мощью логических умозаключений. Н е­ суразность поведения Татьяны Иванов­ ны оказалась несуразностью поступков Дон-Кихота, живущего, как и она, гу ­ манными идеалами вне трезвой оценки окружающего. Татьяна Ивановна вся в ожидании любви. В каждом мужчине она видит возможного его. Когда в доме появляется племянник Ростанева Сергей Александрович, Татьяна Ивановна- Агаронова внезапно вскакивает со стула. В ее глазах можно прочесть восторжен­ ное — «вот он!». Она «бросает юноше красную розу и убегает со смехом, по­ хожим на рыдание. В трагикомических тонах подается актрисой другая сцена, где вновь широ­ ко звучит тема разлада мечты «с реаль­ ностью. Это — сцена побега с проще­ лыгой Полем Обноскиным. В условлен­ ный час трясущийся от страха Обноскин пробирается в сад. Нелепо выглядит его фигура: пристроившись на дереве , он высвистывает жалкие звуки на специ­ ально припасенной свистульке. Появля­ ется Татьяна Ивановна. Ее лицо дышит вдохновением. В свисте дудочки она слышит призывные трели соловья, она вся устремлена к своей мечте... Конт­ раст получается комедийный. И, наконец, в финале спектакля, узнав о помолвке Ростанева с Настень­ кой, Татьяна Ивановна легкой походкой входит в зал. Внимательно вглядывает­ ся она в лица новобрачных и, прочитав в них любовь, благословляет. Во всем облике Татьяны Ивановны столько спо­ койной радости, умиротворения, что зритель понимает — эта несчастная впервые увидела то. к чему безуспешно стремилась всю жизнь, — глубокое, истинно-человеческое чувство. Есть в творческой биографии^Е. Ага­ роновой роль, в которой в одной вопло­ тилось все возрастное многообразие ее ролей. Это — Александра Широких «в пьесе Е. П. Рогозинской-Николаенко «Двадцатилетие». Вначале зритель ви­ дел девушку-подростка Саньку, затрав­ ленную кулаками, но упрямую и воле­ вую. Потом Санька становилась Алек­ сандрой Петровной — врачом деревен­ ской больницы. И расставался зритель с вполне зрелой тридцатипятилетней женщиной-хирургом, «полной энергии и силы. Казалось, роль специально напи­ сана для Елены Герасимовны — на­ столько естественна и органична была она во всех трех актах пьесы — этапах биографии е е героини. С годами выработался у Е. Агароно­ вой свой излюбленный метод работы над ролями, и здесь с чувством глубокой признательности вспоминает она свои творческие встречи с режиссерами «Крас­ ного факела» В. К. Дени, Н . Ф. Михай­ ловым и, в «первую очередь, с В. П. Ред- лих, которые учили ее играть не роль, а — роли, помогли становлению актри­ сы как самостоятельного художника. Теперь в творчестве Е. Агароновой появился скрупулезный действенный анализ роли. Во время репетиций она добивается досконального ответа на во­ прос: что я делаю каждую секунду свое­ го пребывания на сцене? В результате такого действенного анализа создается непрерывная цепь поступков ее герои­ ни. Тогда из общей массы оценок, реак­ ций, действий артистка отбирает глав­ ные, с помощью режиссера укрупняет их и на основе ролевых «вех решает об­ раз в целом. С помощью такого метода созданы лучшие работы Е. Агароновой в последние годы. Показателен «в этом отношении монолог Юлии Тугиной из 4-го действия «Последней жертвы» (сцена, где Юлия узнает об измене лю­ бимого человека — Вадима Григорье­ вича Дульчина). ...Смутное предчувствие беды мешает ей сосредоточиться на определенной мысли. Равнодушно перебирая свадеб­ ные наряды, Юлия вдруг обращает вни­ мание на откуда-то взявшийся пригласи­ тельный билет. Хочет отбросить его, но