Сибирские огни, 1959, № 9

Мария протянула руку. — Гаврилова я, — с вызовом сказала женщина, слегка откидывая го­ лову и глядя на Марию твердым блестящим взглядом. — Вот, глядите, та­ кая я и есть — зверь лютый. Ася, быстро подобрав колени, села. На порозовевшей от сна ее щеке отпечатались мешковина и сухие стебли. — Здравствуйте, Зоя Мокеевна! — и протянула свою узенькую руку. Минуту они разглядывали друг друга. — Давайте уговор, — сказала Гаврилова, — что вы начальство — на это мне наплевать. Вы бабы и я баба, подолы у нас одинаковые, поня­ ли? И разговор я хочу вести бабий, обыкновенный. Согласны? — Согласны, — сказала Ася. — Замужние? Мария взглянула на секретаря райкома комсомола. — Да, — коротко ответила Ася. Гаврилова сбросила шубейку с высокого плеча, зашуршав сенни­ ком, пододвинулась ближе и доверительно сказала: •— Тело у меня жизни просит, бабы. Кровь во мне еще не заслюдене- ла. Почему я должна без мужика сохнуть? «Оборонские» меня за Якова Данилыча моего — тупой пилой перепилили. Вы уж, конечно, наслышаны. А разве я его от малых детей увела? От дуры-жены. Д а я ее и за жену не считаю, бобыль он и был, рубаху с него постирать некому. Разве такие жены женами зовутся? А теперь я у них — и беспутная, и троемужняя. Да, за третьего вышла. Так от счастья, что ли? Вот оно, мое счастье! — отки­ нув голову, рванула ворот, провела пальцами по шраму. От подбородка он спускался наискось по округлой полной ее шее и уходил в ложбинку меж грудями. — Знают ведь, — сказала женщина, — первый меня чуть не до смер­ ти забивал, ребенка во мне истоптал, сильно выпивши был. Снял крюк со стены в сенцах да и полоснул меня. Из ревности, девки. А я в ту пору и глаз ни на одного мужика не поднимала. Да, ушла! — с вызовом прогово­ рила Гаврилова, будто споря с кем-то. — Что ж я с ним должна всю жизнь, как каторжная? Ушла. Мое право! — помолчала, вздохнула, про­ говорила: — Дети все трое от него. Рощу. Ничего... Глаза ее тоскливо блеснули: — А за второго, девки, не надо бы мне идти. Молодой. Чуяла — доб­ ра не выйдет. Но до того он мне сердце скрутил, вот, поверите, сказал бы: «Бросься в воду!» — и бросилась бы... Нет, не ушел. Учиться послали в область. Он мне писал, звал. А куда я к нему в общежитие с тремя чуже­ родными ребятами? Волчица своего хвоста не откусит. Так оно у нас и ра­ зошлось само по себе. — Она помолчала, опустив глянцевитую голову, разглядывала свои белые крупные руки. — А Яков Данилыч — он мужчи­ на хороший, душевный. Он и хозяин, и детям моим отец. Спасибо ему. , Мария глядела в смягченное блуждающей по губам улыбкой сильное лицо и с удивлением думала: «Ведь вот же, энергичный, властный чело­ век, организатор, хозяин коллективного производства, человек, какого и на евете-то никогда еще не бывало, а поди ж ты! — «Спасибо ему». Сколько извечной женской податливости, сколько тоски по домашнему простому счастью, пахнущему добела тобою отмытыми половицами, горячим, тобой испеченным хлебом, отстиранными, высушенными на ветру мужними и сыновними рубахами. — Не отдам Якова, — сказала Гаврилова. — И трактористов всех сману и уведу вместе с машинами, если «оборонские» за ум не возьмутся! Раззявы, поставок не выполнили, в долгах, как овца в репьях! — Сло­ жив на полной груди руки и откинув голову, она попеременно переводила дерзкий и веселый взгляд с Аси на Марию: — И клин засею, так и знайте, и хлеб сниму!