Сибирские огни, 1959, № 9

под мякиной, и с досадой, и с азартом орудует граблями. Держись, фа­ шист! Наш хлеб идет!.. ...Лампа на столе трещит, и синий огонек мечется по краю фитиля. Мария приподнимается, гасит лампу. Теперь становятся еле видными на­ рисованная луна и бледные кулисы. «Напишу очерк. Назову его «Начало». Мало ли, что Аське это не нра­ вится! Зато другим молодым работникам будет полезно — ведь первые шаги всегда трудные. Напишу». А в окно заглядывает настоящая холодная луна. Замерзшая приот­ крытая фортка загорается ослепительным голубым самоцветом. Острые отблески ложатся на сдвинутые беспорядочно скамьи и светло окрашен­ ную дверь в зале. Ася вдруг спрашивает: —- Ты почему о партии написала не Артему, а Коржу? — Не знаю. — Ты должна в этом разобраться, — строго говорит Ася. — Да. Сквозь фортку пробирается в клубный зал дыхание морозной ночи. Возле уха Марии тикают часы на тонкой Асиной руке. Ася спит. «Почему я написала Ивану Матвеевичу?» •— думает Мария. И обра­ щается к Артему: «Почему за все годы ты со мной не поговорил о самом главном? Почему не оторвал мою руку от бумаги, не сказал мне: погоди писать, жизнь гораздо сложнее, а у тебя только две краски — белая и чер­ ная!.. Ты тоже спрашиваешь меня — почему я написала Коржу? Я не могу тебе ответить. Я еще сама себе не ответила». Смятение мешает ей уснуть. Она лежит и смотрит на светящееся окно. Вдруг оно гаснет, на стекло легла плотная тень. Кто-то снаружи пы­ тается заглянуть в зал, потом, скрипя по снегу, идет вдоль дома. Подерга­ ли щеколду в сенях, негромко окликнули сторожиху. — Спят! — неприветливо отвечает она. — Будить не стану, только взгляну, может, не спят? — говорит при­ глушенный женский голос, и освещенная луной дверь открывается. — Кого вам? — спрашивает Мария и, чиркнув спичкой, опять зажи­ гает лампу. Меж скамей, сбившихся в кучу, как стадо ягнят, уверенно и ловко пробирается высокая женщина в распахнутой, отороченной заячьим ме­ хом, ладной шубейке. Голову она держит высоко, будто ее оттягивает скрученная на затылке коса. Пушистая шаль лежит на плечах, скинутая с глянцевитых, темных волос. — Здравствуйте, — говорит женщина сильным грудным голосом. Остановившись подле сцены, подняв миловидное лицо, она разгляды­ вает Марию монгольскими узкими глазами: — Не разбудила? Она знает, что разбудила. Она и шла затем, чтобы разбудить. И они обе с Марией это отлично понимают, и потому обе смеются, причем жен­ щина сверкает белизной тесных зубов. Она немолода, миловидное лицо ее портят белые морщины возле глаз, и полнота шеи, и шрам, пересекающий подбородок. — Что ж стоите? Садитесь, — предложила Мария. Женщина взошла по ступеням и легко опустилась на сенник. Мария повернулась к Асе. ■— Не будите, — сказала женщина, ее глаза блеснули в сторону спя­ щей, — я посижу с вами маленько, да и пойду. — Она удобнее устроилась на сеннике, обтянула на крутом колене юбку. — Слышала от людей — меня на вашем собрании во всех катаньях катали, во всех мяльях мяли. Вот сама и пришла, явилась, может, познакомимся?