Сибирские огни, 1959, № 9

рошо! Ей-богу. Я тоже так на одну девушку смотрел. Только с ней случилась та­ кая штука, она... Ты, в общем, не разбивайся, ладно? Я не хочу, чтобы ты еще разбилась. И Славке будет трудно. Инна ничего не поняла из моего бормотания. — Он про тебя рассказывал. Говорит: а Саша так и носится! Саша — маши­ ну, Саша — крановщика, Саша — трос достать, камень поднять... Вот бы мне. так- „ — Это ерунда. Ты выздоравливай. Инна подымается, крепко жмет руку. — Вот посмотришь, я все равно приду обратно. Через несколько дней приду... Няня, которая оказалась в палате, проворчала: — Придет... Вы, молодой человек, скажите ей, чтоб поспокойнее. А то шум­ ная, сладу нет. Сколько больных перевидела, но таких... Никого не слушает, раз­ ве так можно? З в е з д ы к о т л о в а н а Котлован днем медленно шевелится под сжигающим солнцем. Утомленно лег­ ли плашмя трубы, лениво ворочаются черные хоботы кранов. Сине-серая дымка стоит над котлованом, кажется, вот-вот закипит накаленный, вздувшийся бугра-1 ми камень. И даже стрижи в это время не залетают на котлован, а предпочитают чистую Ангару, где их не потревожит глухой, ударяющий горячим воздухом- взрыв. И долго катается гулкий удар от берега к берегу, стиснутый громадными скалами. И опять солнце прижаривает к черным скалам все живое. Котлован ночью — совсем другое. Вспыхнет на насыпи, на деревянных вышках сотня прожекторов, и сероватый полусумрак засветится вокруг. Ляжет на плечи дымчатое, словно размешанное золой, небо, которое чуть выше переходит в непроницаемую черноту угля. И бьется о него и вязнет голубой, дрожащий свет электросварки: это рядом с нами вяжут арматуру на секционной перемычке. А на насыпи огни, огни непрерывно идущих машин. Огни прилепились и высоко на скале, на высоте шестидесяти этажей. Там работают верхолазы, и каким-то чудом по карнизам скалы ползут самосвалы. А где-то внизу, словно в яме, среди громад­ ных, угадываемых в темноте гор диабаза — крабьи глаза трехкубовых экскава­ торов. У нас в бригаде что-то произошло. Были просто люди, каждый по отдельно­ сти. Вроде как винтики, шестеренки, клапаны. Вещи полезные и беспомощные по отдельности. И вдруг мы все заметили, что уже не по отдельности, а работает со­ бранный из этих деталей мотор. Глуховато, медленно, но идет... И скала уж е пол­ зет , и машины чаще откатываются, довольные своим грузом. Это, может, случи­ лось и раньше, но заметил я сегодня. И оттого, что до безумия, до чертиков, труд­ но еще, но первое, необычно важное, произошло, вдруг полегчало на сердце. Вспомнилось, как Круглячок однажды сказал, прищуриваясь: — Каких людей растим!.. Коммунистических! А ты говоришь, трудно. Да в такое время легко шить только дураку, у которого самая большая проблема — не поумнеть. В долгий перерыв, пока не было машины, я лег на доски, сбросив мокрые скользкие рукавицы. Удивительно, я увидел звезды. Впервые, кажется. Навер­ ное, слишком не до них было, видно, долго мы глядели вниз и были заняты грешной землей, что не замечали их. Маленькие белые крапинки на черном небе, которое провисло над нашим котлованом. Я лежал и разглядывал их. Дальние миры... Там, вероятно, есть жизнь. И значит, люди строили или будут строить себе заводы, электростанции. Как это происходит? Так ли они вгрызаются в глубь своей планеты, кроша скалы и срывая ногти? Или у них все проще и красивее? Нет, наверное, жизнь везде достается с боем, и везде существа, если только имеют руки — две-три или четыре, — имеют и мозоли на этих руках... Это точно. Н е д е л я Неделя, только неделя осталась до Дня строителя. Михаил Кошкин ходит заросший, он руководит другой сменой и, уставив­ шись темными, ушедшими куда-то вглубь глазами, спрашивает: — Сколько бадей? — Тридцать две. — Э-эх, кабы нам недели три... — и он молча карабкается по камням и раз­ глядывает участок. Потом садится и торопливо курит. Я замечаю, что гимнастер­ ка на нем стала совсем белой, словно накалилась от горячего тела. Лицо у Гургена почернело до того, что не стало видно веснушек. В помощь- нам дали корчеватель и бульдозер. И Гурген в очередь с бульдозеристом выковы­