Сибирские огни, 1959, № 9

У л и ц а Е н и с е й с к а я Енисейская проходит через центр Братска-третьего, это наш Невский про­ спект или улица Горького. В рабочие дни по ней идут люди в серых спецовках, занятые и усталые. Они ничему особенно не удивляются, не зевают по сторонам и не уступают дороги на качающемся дощатом тротуарчике. В рабочие дни здесь лезут напролом в такси и пробиваются без очереди в столовке, пьют морс в низеньких палаточках... У магазина на заборе целая куча объявлений: «Продается новый сруб, коза и огород. Обращаться 8 3 квартал». Это значит, что некоторые бегут. Но Братск растет, и центральная Енисей­ ская улица в воскресные дни наполняется шумом и песнями. Вот поют частушку: От получки до аванса далеко, — Где же ты, Иван Орехович Степко?! А вот идет по дороге группа женщин. Гармонист играет «Дывлюсь я на небо», а поют почему-то «Бродяга Байкал переехал». Это, значит, вмешалась и напела свои мелодии сторона сибирская, и все странно переплелось, как родное с род­ ным... Позади женщин бредет человек с гитарой и тоже поет: «Чубчик, чубчик ку­ черявый...» И почти у каждого дома, как в праздничной среднеевропейской деревне, це­ лыми семьями сидят на скамеечках люди. Тут чаще всего слышно: Ты навеки мне стала близкою. В еличавая Ангара ... Но сегодня основная масса на стадионе с деревянными скамеечками в три ряда. Играют команды правого и левого берега. Кто-то объясняет, что из них бу­ дет составляться сборная Братска и в сборную возьмут людей больше из той команды, которая выиграет. Люди правого берега, естественно, болеют за свою команду. А ей не везет. Дело идет к концу, а счет 3 : 2 в пользу гостей. Весь ста­ дион замирает, когда «левые» переходят в атаку. И весь стадион кричит, когда «правые» забирают мяч. Вижу Колю Чимилева. Стоит прямо с ногами на скамейке. Он протягивает мне руку, и я с трудом удерживаюсь на маленьком пятачке. Смотрю: и другие из нашей бригады. Поднимают руки, улыбаются. У меня даже от радости екает серд­ це. Хорошо все-таки, когда кругом свои, когда тебе рады. А ведь не зря они тут вместе. Значит, тянутся друг к другу. А счет не меняется. И вдруг игрок против­ ника хватает рукой мяч на штрафной площадке. Все люди встают и подходят к кромке поля. Две минуты до конца. Мяч в одиннадцати метрах от ворот. Неверо­ ятная, непривычная тишина. И когда мяч влетает в сетку, буря проносится над стадионом. Все болельщики, сотни людей, пересекают черту поля и бегут к игро­ кам. Хотя игра еще не кончена... И оттого, что наши не проиграли и все так перемешалось, немного весело. Я постоял у танцверанды, поглядел на танцующих и повернул обратно. Меня догнал Олег с двумя девицами. Одна была в красном платье и шла к нему ближе, другая в белом — чуть в стороне. Она часто оглядывалась и смеялась. Она была веселой девицей и нечаянно задела меня: — Эгей, курчавый, чего ж обходишь, аль я не подхожу? Олег, наклоняясь ко мне, заговорил пьяно: — Ну, ты все копаешься в этой яме? Дуррак! Работа таких любит... А я вот никак не уеду , устроился на время здесь ... Деньги есть и ладно. В наше время все одно: проводить канализации или строить плотины, — лишь бы платили... Вот так1 Хочешь, идем. В белом-то не занятая, как раз ищет себе человечка на сего­ дняшний вечерок... Понял? А эта, в белом, уже нечаянно прислонилась, обжигая обнаженным плечом. Я огляделся, отыскивая кого-нибудь из знакомых, и вдруг — больница. Я ж е хо­ тел сходить к Инне. Инна лежала, и с ней можно было разговаривать через открытое окно. — Ну, как ты, Инна? — Немного ушиблась. Да я ходить могу, а они, вон, режим... — В голубых, глазах нет никакого спокойствия, и чудится, вот-вот в их быстрине заблестят бе­ лые гребешки, как на сердитом Падунском пороге. — А у нас в бригаде даже заскучали. Раньше говорили: вон, скачет красно­ перая... А сейчас поглядят, нет никого. — Ко мне Славка несколько раз прибегал. Заберется сюда и смотрит. Да, однажды лук зеленый принес, самый настоящий, поверишь? Уж где достал, не знаю. — Значит, смотрит. Смотрит и молчит, да? Знаешь, Инна, это же очень хо ­