Сибирские огни, 1959, № 9

Бригадир ушел. Олег, напяливая сапог, сказал с напускной веселостью: — Что терять нищему? Одна деревня сгорит, в другую уйду, только не в бурильщики. От работы такой станешь тонкий, звонкий и прозрачный, грудь — елочкой, уши — топориком, а желтые ботиночки другой купит... И он пошел к Любке в столовую. Через два часа вся бригада наблюдала та­ кую картину: по грудам камней, пошатываясь, брел Олег. Он что-то пел, разма­ хивая руками. Маленькие круглые воловьи глазки смотрели диковато, волосы спадали на потное лицо. Он прошел мимо нас, к насыпи, и уткнулся в желтую глину. А уж из будки бежала Дуся , сцепив до боли кулачки. Она упала рядом и ухаживала: растирала и мочила ему лоб. А Олег злобно ругался да ширял кула­ ком. Славка понемногу прижился. Он всегда со мной рядом. Моя кривая лопата досталась ему, показал я, как нужно работать, — поначалу у него не выходило. Теперь он довольно легко выковыривает камни и только иногда задирает голову. — Гляди, Инна! Вслед за нами кладется двадцатиметровая перемычка, и там, на самом вер­ ху , легко попрыгивая, бегает Инна и машет нам рукой. Рабочие уже привыкли к е е мальчишечьей легкой фигурке, врезанной в синее небо красной ковбойке, и только говорят: — Ишь, попрыгунья! Ловко скачет! Но больше всех почему-то глядит Славка. Б р а т с к а я г р а м м а т и к а Мы сидим на песке и ожидаем взрыва. Сюда собралось до полсотни чело­ век. 'Люди курят, переговариваются, швыряют вниз, в Ангару, камешки. Самые смелые, а среди них и наш «матрос», пользуются возможностью искупаться. Они перевалили за насыпь и плещутся около бревен. Туда часто долетают черные ос­ колки камней, но ребятам хоть бы что. Рядом сидят двое парней и учат грамма­ тику. У них скоро экзамены. — Слушай, а глагол что? — Глагол? Это слова, которые обозначают действие или состояние... Очень просто. Смотри. Мы работаем на перемычке, рубим диабаз, строим будущее. Все глаголы. Ко мне подсаживается Володя Гехт. — Ты знаешь, что ваша бригада съехала на последнее место? — Знаю. — Вот я хотел с тобой поговорить. Какие причины, почему? — Зачем Нееиду убрали? — Ну, это брось. Нужно было, и перевели. Я про другое. Людей мы вам до ­ бавили, ребята крепкие... Рядом парни все учат. — А прилагательное что? И уж е я мысленно подсказываю ему: «Над перемычкой клубится дымный воздух . Мы взялись за трудное дело. И люди собрались здесь разные. Есть карьеристы и формалисты, есть неумелые и плохие. Но больше все-таки хороших. И поэтому мы построим лучшую в мире ГЭС. Вот, брат, какие у нас прилагательные к бригаде прилагаются». Но это я не говорю вслух, а слушаю Володю. — ...Разленились ребята. Несиды нет, подгонять некому, вот и сидят. Так много не заработают. Да и обязательство не выполнят... — Какое обязательство? То? — Ну да. Ты же сам писал его от имени бригады, забыл? Сдать участок ко Дню строителей... Там твоя рука... Я подскочил. Такого поворота я не ожидал. В это время внизу грохнул взрыв. Медленно над котлованом вырос черный куст, ухнуло сразу, заскрежетало над нами в чистом воздухе, словно чьи-то сильные руки раздирали голубой шелк неба. Птицы камнями ринулись из-под скал, и все сидящие механически пригну­ лись — уЖ Так похожи они на черную тучу камней. И тут же, не дожидаясь от­ боя, люди пошли вниз. Ждала работа. И опять нет машин. Я бегу ругаться. И еще недоразумение: крановщик кон­ чает смену в двенадцать, а мы в час. Скандал. И скала не идет. Лом бессильно вязнет в мокроватых валунах, так что ругнешь проклятый камень, в сердцах стук­ нешь по нему ломом и сядешь перекурить. А уж одна беда не ходит и другую приведет. Тут как тут. Появилась новая учетчица, совсем молодая девочка, и спросила, глядя наивно: — У вас что, только две машины?