Сибирские огни, 1959, № 8

мало навалит птицы! А плохой подранков наоставляет! Зверю на про­ корм. Вот оно и сходится одно к одному. Весной птица на полях изво­ дится, а к акая сохранится, ту осенью из малопулек выщелкают. И су­ ди теперь сам: откуда выводкам взятьсяf Молодняку-то... Хоть о ту ж е пору запрет накладывай на косача, пока вконец не извелся. Он ведь сю- ды с дальних сторон не прилетит. Это не гусь, не утка... — Ну, эти скоро здесь будут гнездиться. Н а море. — Будут, — утвердительно кивнул Марковей. — Загнездятся и гу­ си и утки. Чего им тут не жить? Подымутся в заливах камыши, травка всякая , ну и гусь облюбует гнездовье. Насупротив-то, на острову, по озерам да болотам сильно много водилось птицы. Противоположный берег молодого моря лишь угадывался вдали в. темноватой полосе. Н ад ней сгрудились кучевые облака. Отплывали от­ туда , точно из какой-то далекой гавани, парунисники — фрегаты, корве­ ты, бригантины самой удивительной формы и оснастки — и плыли к нам. На полпути то одно, то другое из бегущих по воздушным течениям су­ дов внезапно исчезало, а его место занимало другое и продолжало б ес ­ шумно плыть, надувая белые паруса. Н ад морем летали с криком чай­ ки, на берег наносило свежестью большого водного простора, и цвет во­ ды менялся вдали, мягкими полутонами переходя от зеленого к темно­ синему. Марковей раздул костер, подложил дров, подвесил над костром ко­ телок с картошкой, прокопченный чайник. Вдоль пустынного, заросшего бурьяном крутояра, на котором еще недавно стояла деревня, прошел снизу, невдалеке от берега, пароход, оставляя за собой черный хвост дыма. До нас долетела музыка и нача­ ло песни: «Голу-у-бка моя, как тебя я люблю...» Марковей прислушался, провожая взглядом пароход. — Опять парень заголубил , —■старик покачал головой. — Ну, ска­ жи, всякий раз эдак! К ак проходит мимо, так всенепременно и зовет свою голубку, а голубка-то улетела, и деревни нет на прежнем месте... Все будыльем поросло, а он — голубка моя да голубка моя... Эх-хе-хе!’ Д арья , Д арья! В голосе Марковея прозвучало не то осуждение, не то обида.— И сама мается, и другому жизнь не по пути повернула. Встосковался парень. Слышь, стонет, будто голубь сизый! Солнце незаметно опустилось к воде; по горизонту, тронутому тон­ кой прозрачной позолотой, раскинулись огромные пестрые покрывала. Потом краски вечерней зари потухли, и только узкая золотистая полос­ ка некоторое время еще тлела по всей линии горизонта. Но вскоре и она слилась с темно-синим небосклоном. От кромки бора, отемняя землю, разливался сумрак. — Всякая невеста для своего жениха родится, — проговорил после короткого молчания Марковей. — В старину так говаривали: кому -невес­ та годится, для того она и родится. А Д ар ье вышла, стало быть, не та судьба. И по чистой-то совести сказать , девка сама виновата. Н а полу- горье воза не останавливают... — А что же все-таки произошло? — спросил я, чувствуя, что ста ­ рику и хочется что-то рассказать мне и в то ж е время боязно показать­ ся навязчивым. — Оно будто и ничего особенного. Полюбил парень девку,— ск а ­ зал Марковей. — И свадьбу в таком разе играть бы надо, да парню вы­ шел срок в армии служить. Осталась Д арья ждать . Дело всеобычное. Я вот тоже после службы оженился. По сию пору советно со старухой живем. — Марковей помолчал. — Ну, потосковала Д ар ья по первости, а потом, слышим, из эмтеес тракторист Семен Чебыкин путь Василию перешел. Кто-то сплетку на Василия пустил, а Д ар ья характерная , по-