Сибирские огни, 1959, № 8

повилось трудно дышать от ненависти, от ощущения своей взрослой не­ поправимой вины. Недавно комсомольцы Новозаводска в автобусе, украшенном гир- .ляндами и флажками , с веселым пионерским горном встречали вагон с .ленинградскими детьми. Не пригодились ни флажки , ни гирлянды. В молчании они выноси­ ли на руках опухших, бесформенных или похожих на синие скелетики детей ленинградской блокады. Мария несла крохотную трехлетнюю девочку с отекшим личиком и глазами синими и ко всему безучастными. Вдруг, уже на воздухе, на длинном перроне, нежные ресницы ее дрогнули, девочка подняла взгляд на Марию: — Мама! — ск азал а она Марии — и умерла. ... В доме остался только один звук: громко, с железным придыхани­ ем тикали ходики на стене. Затем молодая, будто ее толкнули в грудь, ■откачнулась. Вскочив, отбросила стул, с искаженным лицом крикнула Марии: — Чи я тебя звала? Мне и без тебя лихо, ой, лихо! Уходи за ради бога со своей агитацией, пока я тебя не двинула чем ни попало... — и, з аж а в рот косынкой, с рыданием выбеж ала в сени. М ария надела пальто, зам отала платок. — П рощ ай те ,— тихо сказала она. Седая отложила шитье и, открывая дверь, проговорила: — Ребенка у нее убило. Она в магазин бегала, а фугаской их дом накрыло. Мы в военном городке жили рядом. Когда она в родильном была, мы с ее мужем — Головко Петром Семеновичем — хороший чело­ век,— коляску ездили покупать, белую с никелем. Вот, в этой коляске... Мария беж ала по метельной улице, натыкаясь на плетни и углы са ­ раев, будто пьяная. Сторожиха пустила ее ночевать в контору. Мария л егл а лицом на лавку. Сторожиха прикрыла ей спину тулупом, загасила лампу . Окна засветились льдистым светом. Мария л еж ал а и стонала от боли и стыда: агитатор... агитатор... Ударила человека, ткнула в откры ­ тую рану. Я не знала , не могла знать... Д олж на была знать. Агитатор— полномочный представитель Советской власти... Что бы она ни говорила себе, перед глазами было все одно и то же: «белая коляска с никелем. (Окончание следует.)