Сибирские огни, 1959, № 8

Москве, и об этой интересной книге, в которой автор -сам идет и ведет за со­ бой читателя без передышки от одно­ го сильного, захватывающего- события к другому, — следует говорить в само­ стоятельной рецензии. В данной же статье важно отметить другое: номер десятый альманаха «Огни Кузбасса» выполнил прямую свою функцию, опубликовав даже не сам ро­ ман, а интересную заявку на него. Если бы каждый номер каждого аль­ манаха эту задачу выполнял! Есть в том же номере «Огней Куз­ басса» и другая вещь — главы из пове­ сти Г. Краснокутокого и Г. Умнова «Духом окрепли в борьбе», посвящен­ ной годам становления Советской вла­ сти в Кузбассе. Здесь мы имеем дело с явным про­ счетом редколлегии — такую вещь пуб­ ликовать не следовало, она попросту не имеет никакой художественной ценно­ сти, претензии же на художественность не позволили ей стать историческим очерком. Достаточно привести несколько вы­ держек, чтобы в этом убедиться: «Федор Чучин нарисовал полную кар­ тину будущей больничной кассы. Это понравилось делегатам», — сообщают авторы. «Пять дней шли споры, прини­ мались резолюция. Конференция реши­ ла созвать сибирский съезд. Вскоре он и собрался в Томске. Делегаты в полный голос говорили о нуждах горнорабочих, об упадке произ­ водства, ратовали за единый профсоюз­ ный комитет». Действия и поступки героев авторы описывают на таком вот уровне: «Кудрявцев и Рабинович молча по­ шли. Не заметили, как очутились про­ тив дома комиссара. Михаил предложил Ивану зайти туда. Кудрявцев отнеки­ вался, но не устоял. Рабинович зата­ щил его в незнакомую семью». А «художественность» подпускается в таких выражениях: «Кудрявцев стоял и смотрел на людской прибой. И это только начало пути к вспыхнувшей заре. Неугаси­ мым огнем она зовет к себе смелых и крепких духом людей, и они к ней пой­ дут». Рассказов опубликовано в двух номе­ рах кузбасского альманаха всего только два — С. Пушкаренко «'На разъезде Кедровом» и А. Волошина «У степного оврага». * Этот последний невольно привлекает внимание своей темой, ее решением. Отечественная война, и горстка советских солдат, пробиваясь из окру­ жения, попадает в небольшое село. Жи­ тели села тоже эвакуируются, но встре­ чают солдат, как своих защитников. И солдаты на рубеже села принимают бой, дают возможность покинуть родное село его жителям не как беглецам, а как от­ ступающим под защитой своих войск. Фактически положение дела не ме­ няется, но моральное состояние людей совершенно другое. Тут много увидено автором не столько в деталях и образах, сколько в идее, которую он передает че­ рез маленький рассказ. Читатель так и понимает автора, но все-таки и при этом понимании он вре­ менами спотыкается на слишком глад­ ком и литературном стиле, — это1 еще не гладкопись, но уже что-то ог нее. Автору следовало бы внести в рассказ, в его язык, в его детали больше чего-то своего собственного. Рассказ С. Пушкаренко — это лишь проба пера, такие пробы иногда прини­ маются редакциями, не более того. Довольно много места в кузбасском альманахе занимают очерки на совре­ менную тему. В принципе это хорошо, это создает свой собственный облик аль­ манаха, но качество очерков — одних больше, а других меньше, но всех без исключения, заставляет желать лучше­ го. Злободневность и современность ма­ териала положения не спасают. Вот очерк А. Косаря о знаменитом в Кузбассе изобретателе горного ком­ байна «Яков Гуменник». Говорится о творчестве этого человека так: «Там в невероятных муках приобрела видимые формы мечта егобессонныхночей», «Так после долгих, подчас нечеловеческих мук, в простоте открылась мудрость», «Сегодня решалась судьба его мечты и муки». А. Косарь — не новичок, пишет он давно, и нужно1сказать ему прямо': чем писать такими словами, лучше не писать совсем. Может быть, кто-то и похвалит автора — мол, злободневно, необходи­ мо, и прочее в том же духе, — но этим будет оказана сомнительная польза и автору, и литературе. Яков Гуменник — один-одинешенек в своих поисках, вокруг него нет коллек­ тива, попросту нет людей, ему сочувст- ющих, кроме одного «проходного» старика, научающего изобретателя, как нужно жить на белом свете. Отсутствие в очерке «Человек с крыльями» настоящей глубины и про­ никновенности А. Газукиной не удается затушевать такой фразой «под занавес»: «Ну, что же, пожелаем ему счастливой дороги, большого и радостного пути. Он выбрал живое и радостное счастье ■— передовой рабочий, наш современник. И пусть иногда «рута дорога, но, окры­ ленный радостью творчества, пафосом созидания, любовью к труду, он все ближе поднимается к вершине, над ко­ торой ярко сверкает солнце еще более; прекрасного завтрашнего дня». Лучшие наши очеркисты — Б. Галин,. В. Овечкин, И. Осипов — говорили о большом и радостном пути советских тружеников, и о крутых дорогах, и о радостном творчестве, и о пафосе сози­ дания, и о любви к труду, — но попро­ буйте найти у них такую вот ритори­