Сибирские огни, 1959, № 8

т о й товарный дворик или железнодо­ рожный разъезд, повеяло каким-то еще не вполне определившимся трагикомиз­ мом, и на мостике грохнул дружный хохот. Но человек без пояса продолжал яростно кричать в свой литровый рупо- рок. — Тихо! Слышите — «Андижанец» не заводится! — догадавшись приста­ вить к уху огромный капитанский ру­ пор, наконец расшифровывает кто-то из штурманов панический вопль «хозяина» «Молоти», и капитан вызывает на мо­ стик первого поммеханика Юрия Нико­ лаевича Сизикова. Первый помощник механика — ред­ костный рассказчик из тех людей, кото­ рых принято называть «душой обще­ ства». Голубоглазый и большелобый от ран­ них залысин на висках, Юрий обладал редким даром — говорить самые комич­ ные вещи подчеркнуто серьезным тоном. Но сейчас Юрий мрачен — незадач­ ливая баржонка уже успела осточертеть всему экипажу. — Придется сходить на эту назолу, Юрий Николаевич, — устало говорит капитан, и только что сменившийся с вахты Юрий без слов опускается вниз за инструментом — все движки от мо­ тоциклетного мотора до самого крупно­ го дизеля на реке его слушаются. Васи­ лий Тихонович передал своему первому помощнику все, чему сам научился за тридцать лет плавания. Пыхтит паровая «буксирка», подби­ рая толстенный стальной трос и впри­ тык подводя корму теплохода к бар­ жам. Шкипер «Молоти» выглядит вбли­ зи довольно тускло и виновато. Обдер­ гивая свою неподпоясанную косоворот­ ку, он невнятно бормочет, что причи­ ной всей слава богу ликвидированной аварии был единственно проклятый ам­ миак в цистернах. Это он отпугнул не­ выносимой вонью команду буксира, по­ сланного Лютницким откачивать «Моло- гу» еще в Енисейске. А что баржу по­ вело, так и это ведь тоже с каждым мог­ ло случиться. — Так ты ж хозяин своей баржи, чего ж ты глядел, когда тебя грузили?— недовольно спрашивают мологского «хо­ зяина» из группы теплоходоких ребят, сбившихся на корме. Корнилов, Троценко, свободные от вахты дизелисты и рулевые молча стоят на решетчатом кормовом «банкете» бук­ сира — слова сейчас уже не помогут, да и что бить лежачего? Вид виновника всей «мороки» последних двух дней обезоруживает. Его уже никто больше не ругает, над ним даже не смеются. Какие-то дебелые тетки и голосистые девчата в цветастых кофточках и лыж­ ных штанах — матросы барж передне­ го счала — собираются у шпилей своих ■огромных ковчегов. Могучий старик-шкипер с лысиной апостола Павла, не глядя ни на «паро- ходских», ни/на мологского коллегу, де­ ловито пилит дрова со своей старухой- матросом. Курится голубой дымок" над шкиперскими избушками на кормах барж. Полыхает алая герань в окнах, и протяжно голосит где-то заключенный в клетке петух. Идиллию всей картины портят только порванные «уши» — за­ щитные столбики на носу средней баржи. Тепдоходение стоят на фоне этой раз­ общенной, шкиперской деревушки моно­ литной, замасленной автолом, полосатой от тельняшек кучкой, словно нынешний день Енисея против его вчерашнего дня. Они отличаются от пестро одетых шки­ перов и матросов барж, во-первых, завод­ ской сплоченностью и выучкой коллек­ тива, объединенного вокруг общего пла­ на, ленуголка, комитета комсомола, на­ конец, могучих дизелей своего судна и его коммуниста капитана Захарова. А капитан — сьгн портового грузчи­ ка, в годы Советской власти ставшего начальником большой хлебной приста­ ни,— этот поистине «чернорабочий» капитан был типичным связующим зве­ ном двух поколений енисейских судово­ дителей. Во-вторых, все они, от капитана до Сени Гусакова, чему-то учились и учат­ ся. В-третьих, у каждого из них есть будущее, а безмятежный шкиперский поселок за нашей кормой обречен на срочную перестройку — самое позднее через два года на Енисее совсем не ос­ танется таких барж, их всех заменят лихтеры с паровыми брашпилями или самоходки, и теперешним их командам волей-неволей придется идти на курсы кочегаров, сдавать какие-то техминиму­ мы, чему-то учиться и переучиваться, словом, догонять жизнь. Просто широ­ кая спина и крепкая мускулатура, не в пример давним годам, ценятся на реке все меньше. Черными удавами лежали на носах барж саженные бухты стальных тросов. Огромные адмиралтейские якоря — и кормильцы и мучители всех этих пожи­ лых дядек и хорошо сложенных девчат в лыжных штанах — отражались в спо­ койно-зеленой воде черными клешнями- лапами, и хотя они и были очень роман­ тичны, нисколько не изменясь с времен Петра Великого, мне не было жалко, что это романтическое старье безвозвратно уходит. Возвратившийся с «Мологи» Семен Гусаков, не спавший прошлую ночь, вор­ ча, что теперь и потренироваться неког­ да и будешь «не в форме», собирается поспать перед вахтой. Но не вынеся соблазна, подвешивает на крюк свою грушу, и тугие шлепки ударов снова разносятся по коридору. Капитан так и не ложился. Большой, грузный, в огромном тулупе, бессменным часовым ходит и ходит он по мостику, вполголоса подсказывая рулевому и вах­