Сибирские огни, 1959, № 8

койкой в углу каюты. Все объясняется очень просто — охота пуще неволи, а дня Семену не хватает (на судне недо­ комплект рулевых), и он перенес трени­ ровку на ночь. Число разрядников-спортсменов в команде «Красноярского рабочего» да­ леко не исчерпывается именем одного Сени Гусакова. Его коллега по боксу — тоже второразрядник — Петр Решетни­ ков. Класс борьбы представлен здесь ди­ зелистом—практикантом речного учили­ ща Игорем Агниевым, акробатика—Вик­ тором Логиновым, рулевым, студентом выпускного курса училища, а легкую атлетику представляет боцман Леша Вдовенко, рослый 18-летний паренек с грудной клеткой природного спортсмена. Леша заслуживает нескольких отдель­ ных строк. Исстари известно, что верхнепалубная служба на судне видна по тому, как зашнурован чехол на спасательной шлюпке и насколько, начищенная «под чертов глаз», ярится медь иллюминатор- ных ободков. Поняв уже с первых ша­ гов по палубе «Красноярского рабоче­ го», что имею дело с судном, добрые флотские традиции которого несомнен­ ны, я попросил показать мне хозяина всей верхней палубы — боцмана. Боцман корабля... Для нас, военных моряков в прошлом, с этими словами связано представление о фигуре, еще с времен Станюковича ставшей несколько шаблонной. Усы, широченная грудища, на которой аккуратно развешана цепоч­ ка боцманской дудки, и иерихонский бас, были ее непременными атрибутами. — А я и есть боцман, — простодуш­ но сознался мой провожатый по верхней палубе, этот самый 18-летний Леша, только год назад окончивший ремеслен­ ное училище. Рядом с фигурой хотя бы Емельяна Лаврентьевича Костюченко, незабываемого для каждого бывшего авроровца главбоцмана с корабля-леген­ ды, Леша выглядел еще совсем неопе- рившимся, но... верхняя палуба, весь по­ рядок на ней за него ручались. Юнец действительно был боцманом. И, дивясь великой творческой силе флотской традиции, я ходил за ним по верхней палубе, поминая добрым сло­ вом капитана «Красноярского рабочего», сумевшего увидеть в юноше-ремесленни- ке то, что сделало его настоящим боц­ маном. Так, выдержка, корректность штурма­ нов, самодельный пантограф, построен­ ный на спор в часы отдыха, пять чело­ век спортсменов-разрядников на одном судне, наконец, литературный вечер, проведенный комсомольской организа­ цией, во время которого в ленуголке был занят каждый стул, еще раз пока­ зали, насколько далеко шагнул нынеш­ ний труженик реки от тех старых ска­ зок, которые о нем еще иногда расска­ зывают. * * * Енисей, чем дальше на Север, тем становится шире, плавнее течением, вы­ ше и круче волной. Вот-вот мы начнем пользоваться всякой страховой инвен­ тарной мелочью, вроде крючков с вну­ тренней стороны дверей, чтобы, неза­ крытые, они не хлопали во время кач­ ки. Однако фарватер местами и здесь еще извилист и тесен совсем не по мо­ гучему размаху всего зримого водного пространства. ...Бурмакинские камни, словно стадо вылезших на отмель глянцевито-черных тюленей, медленно проходят справа. — Эх, не плеснуть бы по ним хво­ стом, — озабоченно бормочет Даров- ских и снимает с развилки кронштейна трубку радиотелефона. Мощный репродуктор, перекрывая рев машин, доносит до задней баржи его командирский голос: — На «Селенге»! Идите на нос ров­ нять «больные»! («Больная» — буксир­ ная боковая оттяжка, обычно сплетен­ ная из порванного буксирного троса). Глядя на то, с какой раскачкой под­ нимаются и выходят на нос баржи шки­ пер со своими помощниками, Владимир Григорьевич мрачнеет, морщится и на­ конец выпаливает: — Спроси вот с них. Якоря по тонне, троса в три дюйма, а команды с бору да с сосенки. Идут-то на баржи все больше муж да жена, которым на бере­ гу дела не нашлось или квартиры не было. Мало настоящих шкиперов. В бинокль отчетливо видна даже ге­ рань в оконцах шкиперских домиков на кормах задних барж. Там рыжим ви- хорьком носился вокруг какой-то тол-, стой тетки неугомонный песик. Маль­ чишка в голубой майке разматывал удочки, сидя на кормовом кнехте. Люди на баржах, как видно, жили гораздо спо­ койнее нашего. Но лицо Владимира Григорьевича продолжало оставаться мрачным. Наблюдая за недружным авра­ лом на носу «Селенги», второй штур­ ман вдруг сказал своим обычным тоном человека, не склонного молчать о том, что ему не нравится. — Запомните: самая большая наша трудность не в «наплыве» на порог и даже не в тумане, а в положенья с командами несамоходных судов. Слу­ чайного человека река не любит. Полутора сутками позже я вспомнил' его слова. * * * На левом берегу открывается скучная1 панорама Енисейска — тяжеловесной купеческой архитектуры дома. Есть ли еще в Красноярском крае такой городок- музей? Рубленная «в лапу» деревянная набережная над Енисеем вторую сотню' i