Сибирские огни, 1959, № 8

келажной работы на верхней палубе, ко­ торой не мог бы сделать собственными руками штурман Даровских. Имя Василия Тихоновича Маричева, старейшего судового механика флота, труженика с почти тридцатилетним ста­ жем, также неотрывно от доброй славы мощнейшего работяги-буксира. Врачи уже давно запретили Мариче- ву плавать на Север дальше Енисейска, но... флотский механик до сих пор не может с этим смириться. * * * А рейс был самым обычным, средним рейсом. В машинном отделении чокали сталь­ ные молоточки кулачков распредели­ тельного вала, дробно чередовались взрывы во всех двенадцати цилиндрах двух огромных дизелей. Сдав ночную вахту, Олег Корнилов, судовой инженер и второй механик теп­ лохода, не поднялся наверх — в душ и к себе в каюту. На небольшом и до­ статочно потрепанном токарном станке, приткнувшемся в железном проулочке за вспомогательным котлом, Олег при­ нялся вытачивать какие-то миниатюрные стерженьки и шарнирчики. Надо сказать, что Олег Степанович довольно искусный металлист, и выто­ ченный им замысловатого сечения кра­ ник для бензопровода подвесного мотор­ чика я сохранил до сих пор как память о человеке, сумевшем совместить выс­ шее образование с трудолюбивыми ру­ ками умельца-токаря. Олег Корнилов, секретарь судового комитета ВЛКСМ, был занят сейчас ра­ ботой, которую можно было бы назвать и общественной. Одним деком (корабельным этажом} выше тоже сменившийся с вахты стар­ ший дизелист Петр Троценко, курсант механического отделения курсов комсо­ става речного флота, чертил к отчету о судовой практике разрез дизеля в масштабе один к пятнадцати. Чертил он старательно, даже вдохно­ венно, вместо чертежной доски при­ строив большое матовое стекло на поло­ женную боком табуретку, а внутрь все­ го сооружения приспособив электролам- пу-стосвечовку. Каждая линия, прове­ денная рейсфедером, была видна на просвеченном ватмане, как на экране. Синий китель Петра висел на спинке стула, капелька пота блестела на его тоненьких «гусарских» усиках. Вторая половина августа была уже на исходе, и шутить с отчетом не приходилось. Троценко, как и большинство членов экипажа, — комсомолец. И вот отчет о практике становится прямой помехой его комсомольским обязанностям члена редколлегии судовой стенгазеты. Газету надо выпускать, заметок в корреспон­ дентском ящике накопилось уже на це­ лый номер, а тут... Тогда секретарь комсомольского коми­ тета Олег Корнилов придумывает фан­ тастический по своей смелости выход: чтобы ускорить зачетную работу Петра, и тем самым разгрузить одного из глав­ ных деятелей стенной печати, он начи­ нает мастерить... пантограф, прибор, для копирования чертежей в масштабе. На теплоходе никто не поверил, что ком­ сомольский секретарь сумеет это сде­ лать. Между Олегом и Петром по этому поводу заключается пари — уже не- помню, на какой «интерес», но, во вся­ ком случае, не на бутылку вина, пото­ му что на «Красноярском рабочем» да­ же после получек охотнее спорят на то,, кто скорее... съест арбуз, чем на эту са­ краментальную бутылку. Но теперь пантографу принадлежит каждая свободная минута Олега Корни­ лова. И, сменяясь с вахты дежурного, механика, он часами трудится над ним, в своей каюте, превращенной по тако­ му случаю в столярно-слесарную мастер­ скую. Объективности ради забегу .вперед — еще задолго до Игарки произошло опро­ бование этого громоздкого на вид, но, вполне справляющегося со своими за­ дачами механизма. В большом ленуголке теплохода (одна, стена его завешана почетными грамота­ ми так же густо, как грудь иного фрон­ товика медалями) собрались многочис­ ленные болельщики и добровольное' жюри необычного спора. Олег Степанович, не торопясь, при­ спосабливал свой шаткий прибор к ог­ ромному читальному столу ленуголка. Чудо все-таки совершилось — само­ дельный пантограф, «из принципа» по­ строенный в рекордно короткие сроки, прибор голенастый и наивный, как мо­ лодой журавль, заработал, перенося ли­ нии с чертежа на чертеж строго в мас­ штабе. * * * Вы проходите по ночным затененным коридорам теплохода и вдруг возле каюты рулевых Гусакова и Логинова в недоумении останавливаетесь. Звуки, доносящиеся из каюты, несомненно на­ поминают боксерскую площадку. Только, не слышно свистков арбитра, а так все на месте — и притоптывания нападаю­ щего, и характерные шлепки кожаных рукавиц по чему-то упругому, живому. Избиваемый упорно молчит, только по­ сле каждого особенно увесистого удара не то икает, не то, как загнанный конь, екает селезенкой. Что за наваждение? Вы заглядываете- в приоткрытую дверь. Семен Гусаков, голубоглазый смирный паренек, лучший рулевой теплохода, боксер-второразряд­ ник и спортивный судья третьего разря­ да, от всей души лупит... налитую водой кожаную тренировочную грушу, пове­ шенную на крюк между шкафчиками tu­