Сибирские огни, 1959, № 7

бели сыновей... горько! Но для Гитлера это — проигранная война. В это я верю твердо... Если узнают, что я говорю тебе это,—• меня повесят. Но все-таки я го­ ворю это. Внутренне Эриха не удовлетворил этот ответ, хотя он ни на секунду не усомнился в искренности, в правдивости матери. Он стал внимательнее читать сводки с фронта. Потом, сличая их со сводками прошлого года, стал постепен­ но убеждаться, что гитлеровские дивизии движутся в глубь России значитель­ но медленнее, чем при победном шествии по Франции. А в конце 1941 года, когда по радио все чаще стали сообщать об «эластичном выпрямлении линии фронта» под Москвой, Эрих убедился, что предчувствие не обмануло его мать. Известие О1гибели армии Паулюса под Сталинградом Эрих встретил с чув­ ством, которого он не мог объяснить. Конечно, было хорошо, что Гитлер, погу­ бивший его отца, получил такой жестокий удар. Но ведь там, в Сталинграде, погибли тысячи немцев! В чем были виноваты они, эти немцы? Были ли правы русские, убивая их? И как он, немецкий юноша, должен смотреть на эти по- истине трагические события? Эриху было уже пятнадцать лет, и его душа требовала ясного и точного ответа. I I Конец августа 1944 года остался в памяти Эриха не только потому, что в эти дни Германия оделась в траур после уничтожения в Ясско-Кишиневском «котле» восстановленной 6-й армии. В этот день, придя домой, Эрих впервые увидел Эрнста Вернемана. — Это друг твоего отца, — сказала мать, и Эрих, с волнением пожав тем­ ную жилистую, но очень теплую руку, серьезно и внимательно принялся рас­ сматривать сидевшего за столом невысокого, щуплого на вид человека. — Ты напоминаешь мне Курга, — сказал гость, дав Эриху осмотреть се­ бя. — Он тоже начинал разговор только после осмотра собеседника. Ну как, по­ нравился я тебе? Нет? Эрих промолчал. Он думал, как бы подвести разговор к тому, что его вол­ новало. Наконец спросил: — Вы были с папой в лагере? — Да, мы были в одном бараке в Заксенхаузене. — Почему вы остались живы? — Быть может, когда-нибудь я расскажу тебе об этом... Сейчас не время. Поговорим лучше о тебе. Твоя мать сказала, что ты вырос достойным сыном Курта Вальтера, но тебе не хватает знаний. Хочешь, я немного помогу тебе? Эрих, снова помолчав, ответил: — Мне нужно знать, что будет с Германией... потом? — О, мой мальчик, да ты и впрямь, как твой отец — смотришь в корень. Хорошо', я тебе отвечу... Но... ты умеешь держать язык на привязи? Эрих, глядя В' глаза гостю, упрямо кивнул головой. — Хорошо1, верю тебе, мальчик. Так слушай. Мы вырвем власть у тех, кто вверг наш народ в эту преступную и бессмысленную бойню. Мы будем их су­ дить — и Гитлера, и Геринга, и Геббельса, и Шахта, и всех этих мелких фюре­ ров. Чтобы навсегда искоренить фашизм, чтобы ни ты, ни твои будущие дети не дрожали от страха при слове «гестапо» или «СС». Мы соберем всех честных людей, чтобы всем сообща ковать наше счастье. И люди пойдут за нами, — мы создадим свою, новую Германию, где все будет принадлежать народу и все бу­ дет для народа. И на ее знаменах мы напишем — «Единство, мир, труд». Так будет. — Да, так будет, — задумчиво повторил Эрих. —■Но после войны придут те, кто победил... нас? Ведь так? — Да, это неизбежно потому, что войну развязал Гитлер. Но они разгро­