Сибирские огни, 1959, № 7

как это немцы, если даже они коммунисты, могут ненавидеть немецкий народ и продавать его врагам отечества? Придраться было не к чему. Это еще больше насторожило учителя. Он обратился в гестапо и узнал, что отец Эриха, Курт Вальтер, умер в концлагере... На очередном уроке учитель вызвал Эриха к доске и спросил: — Где твой отец? — Господин учитель, это относится к уроку? — Отвечай! Эрих наклонил голову и уставился в пол. Гудение в классе смолкло. Стало слышно, как бьют изредка в оконные стек­ л а капли дождя. — Так ты не хочешь говорить, где твой отец? — переспросил тощий учи­ тель-наци. И, обернувшись к классу, начал заранее приготовленную речь. — Дети! Вы помните, как Эрих допытывался, нет ли среди коммунистов хороших людей? Все вы, истинные немецкие дети, можете теперь узнать правду я вышвырнуть из своих рядов сына человека, который предал фюрера и Герма­ нию. Отец Эриха Вальтера был коммунистом! За это он заключен в концлагерь и там умер. Дети! Эрих — сын предателя! Как и 'ожидал учитель, последние слова были встречены криками и сви­ стом. Потом встал Ганс Зонненберг, классный вожак «Пимпфа». — Эрих Вальтер, мы исключаем тебя из нашей группы. Мы требуем, что­ бы ты больше не приходил в наш класс. Мы объявляем, что если ты... ...Губы Эриха тряслись от волнения. Глазами, полными слез, смотрел он на класс, на своих вчерашних друзей, ставших вдруг врагами. Что мог сделать он, двенадцатилетний подросток? Ах, как это ужасно: понимать, сердцем чув­ ствовать, что ты прав, и не иметь сил доказать это! Все же у него хватило выдержки уйти из школы с достоинством, молча... В конце того года — тысяча девятьсот сорокового, перед самым рожде- 3 ством, они переселились в маленький шахтерский городок Шварценфельз, где их никто не знал и где не могла, по их мнению, повториться такая история... Мама опять начала работать, Эрих снова пошел в школу. Но он стал скрыт­ ным, замкнутым, следил за каждым своим словом и в классе держался обособ­ ленно ... Детство Эриха кончилось. ...Война с Россией для многих в Германии была неожиданностью. За неделю до этого Геббельс опубликовал в «Фелькишер беобахгер» статью, в которой открыто угрожал в ближайшие дни рассчитаться за все с анг­ лийскими плутократами. Потом, когда часть тиража разошлась, Гитлер прика­ зал газету изъять, потому якобы, что министр пропаганды проболтался о гото­ вившемся вторжении в Англию, нечаянно выдал государственную тайну. Это был коварный отвлекающий маневр! Прошло семь дней, и пушки загрохотали... но не на Ламанше, а на восто­ ке — за Бугом. Конец июня 1941 года запомнился Эриху беспрестанным громом литавр: под это победное бряцанье' через каждый час по радио передавали сообщения о разгромленных русских армиях, о взятых городах, стремительном продвижении в глубь России панцирных немецких колонн и мотопехоты... — Мама, значит, наци сильнее всех? — спросил Эрих через месяц после начала войны. Что могла ответить мать? Разве видела она, что происходило там, на полях неведомой России? Она ответила так, как подсказывали ей сердце, горький опыт: — Эрих, твой отец был коммунистом. Его могли убить, но победить, — за­ помни это, — победить его не могли... А там, в России, — очень много комму­ нистов... И там весь народ — с ними. И у них, мой мальчик, — правда. Та прав­ да, за которую погиб твой отец. Горько будет немецким матерям узнавать о ги-