Сибирские огни, 1959, № 7

Он слышит странные хлюпающие звуки. Нет, вы только полюбуй­ тесь: ревет! Какого черта ей сейчас надо? Спросить как-нибудь поакку­ ратней: «Слушай, Греча, чем ты, мол, расстроена», — подбирает он осторожные слова. Но вдруг зацепляется ногой за длинную металлическую стружку. Он пытается отбросить ее на ходу в сторону, но стружка крепко д ер ­ жит его за брючину. Корж наклоняется и, краснея от натуги, молча бо­ рется со зловредным металлическим спрутом. Удается отцепить его, но он, вертко изогнувшись, впивается в рукав. Тогда, рассвирепев, Корж отрывает стружку вместе с пуговицей и, обернувшись к Марии, рычит: — Чего ревешь? — и тискает в пальцах оторванную пуговицу. — Как же я могу, как могу подсказывать в вашей партийной рабо ­ те, я только в производственной имею право... — Не ваш а партийная работа, а наша партийная работа! — уже не сдерживаясь , орет Корж. — И никто не воображает , что мы будем «подсказывать», работать надо вместе со всеми, и все! «Ваша»! Если она для тебя не твоя, нечего было соваться в партийную печать! Никогда еще ни одна женщина не выводила его из себя так, как эта, присланная на его голову. Недаром и старик Нестеров едва не вы­ тряхнул ее из красного уголка. — Моя, — говорит Мария. Но он продолжает кричать: — Ты что воображаешь — коммунист родится на свет в ту мину­ ту, когда ему вручают в райкоме партбилет? В работе складывается коммунист, в работе! Тысячи беспартийных газетчиков ведут в партий­ ной печати партийную работу! А в партию дорога никому не заказана ! Вступала бы! — Вступлю в партию, да, вступлю,— тихо, задыхаясь от волнения, говорит Мария. — Вступлю, когда... — она ищет очень важное, един­ ственное, необходимое слово, но оно не приходит. Обводит взглядом холодное небо, стены заводских корпусов, еще багровые от закатного света, и черную гору террикона. Как же сказать, чтоб он понял, дол ­ жен ж е он понять, Корж Иван Матвеевич. Она беспомощно раскрывает ладони , красные от холода, как бы показывая, что они пусты, пока со­ всем пусты, она еще ничего не сделала в жизни. Корж понимает. И еще он вспоминает, что ее рукавицы у него в кармане. Он идет вслед за ней своей валкой флотской походкой и чувствует себя неуклюжим медведем. Зн ал ведь, что жила на необитаемом остро­ ве. Он достает рукавицы и неловко, на ходу, сует их Марии под ло ­ коть. У проходной она останавливается, вытаскивает пропуск: — Пусть лучше меня спросят: «Почему ты еще не в партии», неже­ ли скажут: «А почему ты, собственно, в партии?»—говорит она и уходит от Коржа в один из проходов с надписью «Восьмой ручей». Узкий про­ ход отделен от других металлическими поручнями. Каждый день в нача­ ле и конце смен эти проходы разбиваю т многотысячный поток рабочих на тонкие людские руЧьи. Корж проходит через «Первый ручей». Поче­ му-то им выдали разные литеры, будто отдел пропусков решил прервать их трудный разговор. «У тебя-то была прямая дорога в партию,— дума­ ет М ария,— ты не жил с Сашкиным отцом, не рожал ребенка и всегда ты, счастливый, был с людьми...» Н а улице Корж догоняет ее, и они идут рядом. Корж думает: «.Черт меня драл , чего я взбесился? Что она, собственно, сказала? Что газетчик должен писать, а все остальное она считает своим дол ­ гом делать не как журналист, а «просто по-человечески»? Ну, а разве