Сибирские огни, 1959, № 7

— Я понимаю, — Мария покорно опускает голову. — Нет, не понимаешь, — резко говорит Корж. — И у них ребята без отца, и у них тоска, бездомье, одиночество. И каж д ая из них тоже проводила самого лучшего, понимаешь? Самого лучшего. Она слышит то, чего он недоговаривает: нельзя нянчиться со сво­ им горем, когда война, когда беда у народа. V — Д а , — говорит Мария чуть слышно. Он прав, конечно, он прав, но ей не хватает Артема... — Неправильно живешь! — громыхает Корж. — Д а как же мож ­ но опираться на одного человека? Надо от людей уважения добиться. Д а ты единоличник какой-то. Д а я бы околел сто раз, если бы так ¥ жил... — он вспоминает ее сегодняшние толковые замечания. — Откуда у тебя технические знания? — Училась в вечернем техникуме. — Окончила? — Только диплома не получила. Сашиному отцу не нужен был мой диплом, я при нем работала : вела технические расчеты, чертила... Д а и Сашка был маленький, куда уйдешь? — А по курсу исторического факультета ты тоже, видать, хорошо подготовилась, могла бы, пожалуй, экстерном сдавать? Марии чудится выпад против Артема. — Д а , помогала ему! — с вызовом говорит она. — Кто от этого вы­ игрывал? Я! Мне мало пришлось учиться. Я историю никогда не про­ ходила, у нас в школе ее вовсе не было, одно обществоведение, а в техникуме... Корж молчит. Он думает: «Понятно, тащила воз и росла, тащила и росла». , — Я старалась не отстать от него. И всегда, всю жизнь буду ста ­ раться не отстать от него, понимаете? Я хочу быть рядом с ним. — Что ж , — помолчав, говорит Корж. Он вжимает в пепельницу изжеванный окурок. — Вот тебе и университеты! — он глядит на Ма- ► рию. Подурневшая от слез, похожая сейчас на нескладную растрепан- ную девчонку, сложив на коленях руки, она грустно и покорно смотрит куда-то в глубь своих воспоминаний. «Душечка, чеховская душечка», — думает Корж, раздраж аясь . — Вы, верно, думаете, вот, мол, чеховская душечка... — говорит Мария, подняв к нему лицо, — но это неправда! — Я не болван, чтобы так думать! — сейчас он искренне уверен, что ничего подобного ему и в голову не приходило. Однако он решает больше не говорить с ней. Вот попался бы ему сейчас ее герой. Ему бы Корж сказал несколько слов начистоту. Каков Ромео нашелся! Встрях­ нул бы его да спросил напрямик: любишь ли ты ее? Если любишь, к а ­ кого дьявола не заметил, что счастье у нее трудное, несправедливое, одинокое! Не считаешь, что одинока, потому что ты у нее имеешься? Д а , ты еще усугубил ее одиночество, эх ты, хозяин. Слушай, я тоже сгреб бы мою Валюшу в охапку — она у меня тоненькая былинка, — сиди подле меня, живи для меня, гляди мне в рот! Это есть в каждом из нас из земного, не из ангельского материала сделаны. И не в том, друг, моя партийность, что во мне такого нет, а в том, что я такое в себе ду­ шу. Хочу, чтобы люди были вокруг Валюши, потому что — как ж е без людей? — Сам-то ты среди людей, вот ты и силен. А она, погляди ж ты на нее, она — дикарь, еж, она ж людей боится. Это вы, любящие, сде­ лали ее такою, пытаясь подменить собою целый мир. Что ты даешь взамен ее большого дара? Поешь ей слова любви необыкновенной? Ох, и здорово! А не приходит тебе в голову, что поэзию твоей любви строит она, своими руками ограж дая тебя от будничных забот, стирая