Сибирские огни, 1959, № 7

кона своего старшего современника А. П. Чехова: «Запас слов у этого мол­ чаливого человека был необычайно громаден», — писал он. Чехов совето­ вал молодым писателям «набираться слов». В наше время можно встретить писателей далеко не молчаливых, но с поражающе бедным словарем, заставля­ ющим вспомнить знаменитую Эллочку Щукину. «— Вы прошумели мимо меня, как ветвь, полная цветов и листьев», — го­ ворит .девушке герой недавно переиздан­ ной повести Ю. Олеши «Зависть». «Утонченный» интеллигент Кавалеров считает себя носителем эстетических богатств ушедшего XIX века и обвиняет новый, социалистический век в утилита­ ризме и холодном равнодушия к красо­ те. Он гордится умением говорить кра­ сиво и в этом видит свое превосходство над людьми нового мира. Последыши буржуазного декаданса — духовные ро­ дичи Кавалерова — не верили в новую, социалистическую литературу. Но она заговорила чистым, прозрачным словом К. Федина, густой, немного велеречивой образностью JI. Леонова, сочным, народ­ ным языком м. Шолохова и многими другими сильными и красивыми голоса­ ми. И стало ясно, что социализм поро­ дил в литературе такую красоту, перед которой жалким кривлянием выглядит словесная изощренность литературных кавалеровых. Множить эти богатства подлинно изящной литературы — зна­ чит, прежде всего, культивировать в ли­ тературе вкус к слову и презрение ко всякой словесной безвкусице. Продолжим, однако, разговор о «Пер­ вом рейсе». Слова «широкий» и «высокий», по­ данные В. Рожковым лошадиными доза­ ми, невольно обращают на -себя внима­ ние. Другие же слова, хотя и даны сравнительно малыми порциями, тоже царапают слух читателя, если употреб­ лены без надобности и не к месту. На первой странице повести самолет отбра­ сывает на льдины «черную горбатую тень». Метафора уместна, она усилива­ ет мрачный колорит вступления, помога­ ет передать ощущение катастрофы, на­ висшей над затертыми во льдах малень­ кими рыбачьими суднами. Но когда точно такую ж е «горбатую тень» от­ брасывает через некоторое число стра­ ниц уже не самолет, а настольная лам­ па в каюте капитана, сам по себе не плохой образ кажется навязчивым. Когда же затем в тексте встречаются «двугорбый холм» и «горбатая верши­ на», метафоры эти, невинные сами по себе, выступают как свидетельство бед­ ности авторской палитры. Другим выражением невзыскательно­ го, беспечного отношения к живописи словом является пристрастие к литера­ турным штампам. Их немало в пове­ сти В. Рожкова. Здесь и «напряженная тишина», и «мохнатые брови», и «сры­ вающийся голос», и «сдержанный ше­ пот», и «раскатистый смех» и т. п. Без­ условно, красивые словосочетания, но- давно уже найденные другими и от дол­ гого употребления потерявшие свое пер­ воначальное очарование. В. Рожков — автор молодой, он не­ профессиональный писатель, он капи­ тан Иртышского пароходства. «Срочный рейс» — его первая книга, т. е. первый рейс в литературу. И то, что море слов великого и могучего языка оказалось для него стихией, может быть, более капризной, чем реальная стихия морей- и рек, не удивительно. Удивительно от­ сутствие взыскательности у редактора его книги, который не помог молодому автору. М. Ромащенко опубликовал в сборни­ ке «Литературный Омск» (1958) не­ большой рассказ «Семья моего друга». Здесь встречаем то же однообразие эпитетов. Автор пристрастен, например, к прилагательному «приветливый». Ро­ дители героя рассказа «симпатичные приветливые люди», сторожиха, встре­ чающая рассказчика, оказывается «при­ ветливой старушкой», в прифронтовой; деревне его встречает другая старушка,, и она также «приветливая». Во втором номере «Нашего современ­ ника» за 1958 г. помещен большой очерк Л. Иванова «Как уходит и воз­ вращается слава». В нем автор высту­ пает более как публицист, чем как ху­ дожник. И все же не следовало ему в; сообщениях о своих героях быть столь однообразным. О главном герое очерка. Кузнецове говорится: «Это был человек среднего роста, коренастый...»; про се­ лекционера Галину Ильиничну Малини­ ну: «Это была невысокая женщина...»; о бригадире Насте Батраковой: «...невы­ сокая серьезная женщина...»; про пасту­ ха Семена Батракова: «...невысокий коренастый мужчина». Попробуйте от­ личить в таком очерке «человека сред­ него роста, коренастого» Кузнецова от «невысокого коренастого мужчины» Бат­ ракова или «невысокую женщину» Ма­ линину от «невысокой серьезной женщи ­ ны» Батраковой. У Кузнецова «сильно разросшиеся темные брови», -и у ди­ ректора совхоза Коршуна «густо разрос­ шиеся, тронутые сединой брови». И го­ ворят они все однотонно. Заметно, что автору важно то, что говорят его герои, а не то, как они говорят. В новом романе В. Очеретина «Сала­ мандра» («Октябрь», 1958 , № 1 0—12> местами заметна художественно не моти­ вированная повторяемость отдельных слов. Вот, например, слово «маленько». Хорошее, ласковое, народное словечко, придающее речи определенный нацио­ нальный колорит. Но писатель не всег­ да учитывает стилистическую окраску слова и разрешает себе и своим персо­ нажам пользоваться им без необходимо­ сти. «Баклеева тоже критикнем малень­ ко», — заявляет один из -самых отри-