Сибирские огни, 1959, № 7

и хилый мужичонка. Шубенка у него за­ латанная, валенки подшитые. «Так, зна­ чит, войне шабаш?» — спрашивает под­ водчик. «Шабаш, папаша, шабаш», — говорит Данилов. «А кто ж теперь пра­ вить будет? Царя нет, Керенского сбро­ сили». «Советская власть будет, — по­ ясняет Данилов. — Это значит, рабочие и крестьяне...». «Что рабочие и крестья­ не — хорошо. Но чудно чтой-то. Не спривычно нам...» — ...Ну, так признал? — спросил хо­ зяин. — А я тебя ведь хорошо запом­ нил. Ты ж потом в Каменском совдепе комиссаром был. Да меня ты не бой­ ся, — горячо заговорил мужик, заметив, что Аркадий посматривает на дверь. — Не выдам! Здесь этих, как их, эсеров, что ли, нету. Погоди! — спохватился он. — Я сейчас, — и выбежал в сен- ки. Тут же вернулся с кринкой молока и большим пшеничным калачом. — Ешь!— сказал он, подставляя кринку.— Брюхо, поди, пустое. Вашему брату комиссарам сейчас туго. Это мы знаем, хотя и неграмотные, — и полез на по­ лати. Свесив оттуда голову, добавил: — Когда поешь, ложись на ту вон кровать. Мы с бабой на ей уже не спим. Для го­ стей она... Лежа на перине, Аркадий думал о том, что произошло за последние дни. ...На пароходе к Камню подъехали белогвардейцы, в спину ударили восстав­ шие эсеры. Небольшой бой, и молодая, еще не окрепшая советская власть пала. Под покровом ночи выбрался из города и ушел в степь. Захватил только шинель и наган. «Что теперь делать? — размышлял Аркадий.—Добыть документы и скрыть­ ся? Но где их возьмешь? Блуждать? На­ няться в работники? Да кто без доку­ ментов примет. Еще, пожалуй, и аресту­ ют. Надо подаваться к Мосихе. Село родное. Скроют. А потом, глядишь, со­ берутся и друзья. Есть русская посло­ вица: «Один горюет, а два в поле вою­ ют». На фронте бывало хуже, не погиб. Не погибну и здесь». ...Проснулся бодрый и посвежевший. Сил прибавилось. Чтобы не тревожить хозяина, поднялся осторожно и вышел. На другой день к утру был в Мосихе. Вот и родная изба. Открыл дверь. У пе­ чи мать. Бросила ухват и схватилась за сердце. — Аркашенька! — и по морщини­ стым щекам потекли слезы радости. — Жив, сынок. Нет, теперь я тебя никуда не пущу, никуда! Аркадий улыбался. Что тут скажешь?! Все равно не поймет. А она, гладя его голову, твердила: — Брось ты своих большевиков. Что они тебе дали? Живи дома... Ой, мать! Хороший ты человек. Но если бы знала, что ждет твоего сына, большевика, если он останется здесь, в селе, не сказала бы этого. Ребятишки — Маша, Коля, Витя, Ира, Лиза, — все мал мала, — спали_ укрытые потрепанным одеялом. И толь­ ко старший из них, Леонид, высунув из- под одеяла голову, спросил: — Ты все еще большевик, братко? Аркадий подсел к нему, потрепал лохматую голову и серьезным тоном от­ ветил: — Большевик, Леня. Посмотрел на мать. Она копошилась по хозяйству, а на ресницах еще блесте­ ли слезы. — Дня через два поищи меня около заимки, — прошептал Аркадий. — При­ неси хлеба и табаку. — Ладно, —- заговорщицки ответил Леонид. Из дома вышел до рассвета. И никто не слышал, как он тихо открыл дверь и выскользнул на двор. Запели петухи, промычала где-то корова. Стало так тоскливо, хоть плачь. Уходить от своей семьи! Перемахнул через плетень и знакомой тропкой подался в степь. Верст через пять нашел омет старой соломы, вырыл в нем яму. Попробо­ вал — хорошо. Тепло и как будто для постороннего глаза незаметно. «До зимы проживу здесь, — решил Аркадий, — а там будет видно. На чехо­ словацких штыках эсерам долго не про­ держаться». Ровно через два дня на заимке по­ явился Леонид. За плечами у него бол­ тался туго набитый мешок. Аркадий поднялся. Леонид прибавил шагу. — Ух, устал! — проговорил он, плю­ хаясь около омета. Аркадий взял мешок, вытащил отту­ да табак и закурил. Леонид лег на зем­ лю, подложил под голову руки. — Как мамка, как ребятишки? — спросил старший. — Мамка передавала, чтоб ты домой не вертался. Аркадий посмотрел на брата. Что за перемена? То уговаривала, чтоб остал­ ся, не покидал ее, а тут вдруг: «Не вертайся». — Какие-то милиционеры появились. Большевиков ищут. — А потом немно­ го помолчал и добавил: — Тебе, Арка­ ша, уходить надо подальше. А то, не ро­ вен час, изловят и убьют. Им что. Не свой. Им не жалко. Аркадий прижал к себе парня. Да, им не жалко. Но куда он уйдет? В чужую степь? Там еще труднее будет. Нет.. Здесь знаком каждый кустик, каждый ложок. Леонид вздохнул. — Тебе видней, — сказал он по- взрослому и побежал обратно в село. Аркадий в ту ночь ни на минуту не сомкнул глаз. Кто его знает, что наду­ мают милиционеры. Вдруг решат устро­ ить облаву... Ради предосторожности спал под от -