Сибирские огни, 1959, № 7

Дальш е, дальше, к концу этой чужой улицы! Прорваться сквозь известковую мглу, увидеть умытый, подметенный, утренний Арбат, театр , высокие этажи , небо. Мария увидела небо там , где его не могло быть, и закричала от страха. Небо висело над железными балками, скрученными в штопор. Оно сияло сквозь обрывки проводов, сквозь повисшие перила. Его го­ лубизна струилась над лестницей, которая теперь никуда не вела. Те­ атра не было. — Что орешь? — ск азал а Марии высокая старуха. — Постыдилась бы, тут людей придавило. — Посторонись! Из ближнего подвала вынесли носилки... Женщина сидела на по­ валенной каменной глыбе и, откинув назад голову, сцепив сведенные ру­ ки у горла, качалась и кричала тонко, как раненая птица. И нечем бы­ ло людям дышать от этого беспомощного негромкого крика. — Жена , — тихо сказал кто-то рядом с Марией. — Чья жена? — Кто ж знает, чья? Несколько человек погибло. Может, артиста Кузы жена. Он на крыше дежурил, его взрывной волной... Куза? Высокая, угловатая фигура, застенчивая улыбка. Бродский, коммунист-подпольщик из «Интервенции»... Мария любила этот спек­ такль. Победитель, временщик, французский полковник угрожал: — Мы пошлем сюда армию! Мы растопчем ваше войско! Д а , он так и говорил, М ария отлично помнит. Кажется, ему отве­ тила Франсуаза. Она сказала , что посылать армии в Россию равно ­ сильно посылке их в коммунистический университет. Франсуазу игра­ л а тогда Мансурова. Они остались большевиками до конца — Брод ­ ский и маленькая Франсуаза. Они погибли в тюрьме от рук захватчи­ ков, и Мария навзрыд плакала в зрительном зале , не стесняясь со­ седей. В схватке с фашизмом погиб этой ночью советский артист Куза, боец добровольного звена противовоздушной обороны. «Почему ты не в редакции?» — спросил ее вчера вечером Петька, брат. Он не понимает, Петька, он еще маленький, хотя ему уже скоро семнадцать. Конечно, маленький. Разве взрослые удирают из окна вто­ рого э т аж а по веткам клена, чтобы не учить химию? З ар або тал пере­ экзаменовку на осень. Конечно, маленький: в письменном столе у него полно дребедени — разобранные батарейки от карманных фонарей, марки, сорванные с конвертов. «Почему ты не в редакции?» Она была бы рада прийти сейчас, как домой, в редакцию. Ах, Петька, глупый ты еще, не понимаешь. Люди в редакции жили жизнью драчливой, веселой и деятельной — своей газетной семьей. А М ария приходила и уходила. Ведь она — всего лишь внештатный корреспондент, работник на отдельные зада- дня . Д а , она приходила и уходила. У нее была своя семья — зам кну ­ тый, драгоценный мир — девятилетний Саша и Артем, четыре года н азад ставший Саше вторым отцом. Сейчас распался этот мир, не о ком стало заботиться, некого оберегать от простуд и огорчений. Ах, Петька, не понимаешь ты ничего. Никому в редакции она не рассказывала о лучшем в ее жизни — о ночах, когда в доме все затихало и она оставалась вдвоем с дневны­ ми записями и Сашкиной чернильницей-невыливайкой. М ария слышала рядом ровное дыхание Сашки, видела запрокинутую за голову тяж е ­ лую сонную руку Артема. Н а веревке над ее головой сушилось белье, которое она выстирала для них. На плитке варился обед, который она готовила для них.