Сибирские огни, 1959, № 7

о * стыи, в синих трусах, — все ноги в синяках и царапинах. Другой в длинных брюках, засученных до колен, тоненький, белоголовый. О хра­ на лесной дороги... Она смотрела на их облупившиеся от солнца, лоснящиеся носы, на коротко остриженные макушки и ребячливые, такие беззащитные, худенькие ключицы, и сердце ее тоскливо сжималось. Их отцы уже воюют? Или сейчас, когда здесь нежно посвистывают птицы и солнце сквозь листву ласково гладит мальчишек по шелковистым затылкам , именно сейчас, в эту пору, матери собирают солдатские вещевые меш­ ки? Охрана лесной дороги. Родные мои мальчишки... М ария ск азал а сочувственно: — Не повезло вам, ребята. Я не шпион. Высоконький порылся в кармане длинных брюк, достал комок про­ волоки и протянул ей: — Звонковая, может, замотаете как-нибудь? М ария закрепила ремешок. Выпрямившись, спросила серьезно: — Документы предъявить? Мальчики быстро переглянулись, в глазах мелькнуло удовлетво­ рение. Старший ответил с грубоватой застенчивостью: — Ладно , там старший вожатый разберется. ...Сашку она поймала в охапку прямо на ступеньках террасы, куда он выскочил еще сонный, взъерошенный, с полотенцем на шее. Он со­ противлялся отчаянно. — Не целуйся, да не целуйся же! Его губы припухли от сна. Он глядел на мать сердитыми светлы­ ми отцовскими глазами. Мария, смеясь, прижимала к себе отбивающееся теплое существо, состоявшее, казалось, из множества коленок и локтей. Ничего она не знает! Входит на территорию пионерского лагеря , бросается целовать дневального и говорит ему разные слова, вроде «тяпы»! \ Он ожесточенно тер подбородок и припоминал все ее недостатки: не разбирается в воинских знаках различия, путает марки автомашин, не^болеет ни за одну футбольную команду. Она д аж е не была пионер­ кой. А когда ее товарищи вступали в комсомол, она вместо этого вы­ шла замуж! Нечего выходить зам уж в шестнадцать лет, вот и все. Кро­ ме того, у нее нет бицепсов. Саша и папа Артем по утрам всегда под­ тягивались на руках, а она не может. И еще — целуется! А сегодня над лагерем шли вражеские самолеты. В три часа ночи. — Спокойно, — сказал тогда Саше старший вожатый Виктор, — мы с тобой отвечаем за политико-моральное состояние лагеря. Они всю ночь сидели с Виктором на террасе у дверей в «мальчи­ ковую» спальню, а в светлом небе фашистские машины шли бомбить Москву. Они услышали далекие тяж елые удары . Саша вскочил. — Сядь!— хрипло приказал Виктор.— Они за это получат, гады... Старший вожатый, человек, которого слушаются самые отчаянные мальчишки в отряде, который может в один миг поднять лагерь по тре­ воге и повести ночью сквозь лес и овраги, ориентируясь только по ж ур ­ чанию ручья, — старший вожатый плачет? Р азве она знает, какое смятение испытал нынешней ночью Саша? В предутренний час вошел в его сердце весь мир, напрягшийся, ожидаю ­ щий ударов. Удары были. Саша слышал. А потом на берегу закачался и пополз рваный туман. Солнце про­ тянуло из-за горизонта свой самый первый луч и положило плашмя на землю. И разом река проснулась, заструилась , засверкали росные тр а ­ вы, просыхая, и все кругом зашелестело, зацокало , засвирестело сот­ нями жарких летних голосов.