Сибирские огни, 1959, № 6

— А в том дело, камрады, что правильно эта потаскуха говорит. Порох-то действительно с «Авроры»! Ну и рассказал им накоротке. — Попридержите, — говорит, — его. Побегу на корабль, деньги собирать. Не мм будем... И заспешил. Только успел с базара выбраться — нагоняет его юнга один. — Воротись, — говорит, — камрад! Матросы тебя зовут. Воротился он. «Что там такое?» — думает. Смотрит: носит старый боцман фуражку по кругу, а матросы деньги в нее бросают. И английские, и турецкие, и испанские — всех монетных дворов чеканка в картуз летит. Подходят китайцы — матросы, грузчики, кочегары, рикши — размаячат, в чем дело,—тоже по карманам шарить начинают. Улыбаются так приветственно. Вынул Федя свою получку и— туда же ее. В боцманскую фуражку. «Прости, сынок, — думает. — Дра­ кончика я тебе не сейчас... В другой раз куплю дракончика. Не обидься, сынок. Тут, видишь, — пролетарии соединяются! А дракончика мы за­ всегда...» Выкупили матросы табакерку — подают Феде. — Держи, камрад, свой порох. А его слеза душит. Не превозмочь. — Спасибо, — говорит, — товарищи! У кого гроб господень, а у про- летарьята своя святыня. Ее при верных руках сохранять надо. Держи­ те-ка! С тем по щепотке да по зернышку и раздал порох. Табакерку боцману вручил. И поплыл тот порох по морям и океанам во все концы земли. Под всеми флагами! Вот тебе и следочки — табакерку искать. А впрочем, может и сама объявится. Той же ночью разговор был. Федя уснул уж, и я подремываю. А Ма­ твейке с Мокеичем все неулежно. Слышу, Матвейко спрашивает: — Спишь, Мокеич? — Нет, не сплю еще. — Я, вот, тоже не сплю, думаю. Правильно они, матросы, сделали, что порох вернули. Сейчас, Мокеич, знаешь, враг какой пошел? Не чета Луке Естафьевичу! Нынешних не затошнит. И Ноев ковчег на обору- женье берут, и от самой «Авроры» не откажутся. Так перекрасют, что и капитан не сразу признает. Мокеич подскочил: — Моя думка, моя думка, Матвеюшко! Я по Чанкайше сужу. Из табакерки-то по Китаю много разошлось. Вот он сейчас, поди, и грызет локотки-то в той ванне своей: «Чан я, Чан, голова — кочан, пустой бам­ бук, пробково дерево! Ну что бы мне стоило купить эту табакерку?! Да лучше бы я сглотал с нее порох. Пусть бы мне все пять моих нутренно- стей вдребезгу разорвало и то легче, чем на такое смотреть. Были ки­ тайцы желтыми, а изделались «красными». Из своих, можно сказать, рук заразу пустил по отечеству». Расстроится так-то, расказнится, шаровары с кантами требовать зачнет. Старуха спрашивает: — Куда, мол, Чанушко, засобирался опять? — Китай, — говорит, — воевать! Подай шапку! Всю континенту от­ нимать надо. Нам, говорит, с мериканцами, без нее, без континенты этой — Гроб с музыкой. — Опомнись, Чанушко. Охолони. Где бы сказал, где бы и помол­ чал. Шутейное дело — Китай? Сорвешь с пупка-то — кому ты с грыжей нужен. Мериканцы твои, они узюкают, а коснись неустойка — живо на