Сибирские огни, 1959, № 6

шие деньги взять можно! Порох с «Авроры»! Да, ведь во всем белогвар­ дейско-буржуйском мире у одного меня такая редкость! С кем бы ж это сделку сотворить? Думал, думал, — дошел: «Напишу-ка я самому Чанкайше. Так, мол, и так: офицер, гвардии его величества, просит личного приема... Он диковинки всякие скупает, говорят. Миллионы-то несчетные». Сказано — сделано! Через какое-то время назначено ему Чанкайшой свидание. Он, значит, и предложил: — Не желаете ли, мол, господин генералиссимус, эту табакерочку приобрести? Порох в ней с крейсера «Авроры». Историческая штучка... По Зимнему нашему этим сортом палили! Чан,; худофо слова не говоря, сгреб со стены позолоченый слонячий клык да и давай гвардейца обихаживать. — У меня, — кричит, — через своих коммунистов грудная жаба приключается, а он — вон чего!.. Выскочил наш гвардеец наружу, горб потирает да приговаривает: — Ох, круты чужие лестницы!.. Духом, однако, не пал: «Надо, — думает, — на портовый базар податься. Там разных наций лунатики бывают. Американцы особо... Охочи до всяких памяток. Вон, гвардии подполковник Заусайлов зубами Гришки Распутина торгует — озолотился! Вторую, уж, сотню продает. Сам, говорит, навыбивал! Пеш­ ней. Когда под лед спускали...» Оттер бока — и на базар. В это время как раз случилось стоять в китайском порту одному на­ шему кораблю. И служил на этом корабле ни кто другой, а сам наш Фе­ дя. Уволился он на берег: «Куплю, мол, сынку игрушку какую». Дра­ кончика там или болванчика. Китайцы мастера насчет игрушек. Ходит Федя по базару и, вдруг, слышится ему слово: «Аврора»! Он — на это слово. Смотрит, стоят кружком матросы. Из-под всех флагов народ. А в середке у них белячок с табакеркой крутится. Клянет­ ся, божится, что порох действительно с «Авроры». Только матросы не верят. Покачивают головами да смеются. Они-то смеются, а два каких- то хлюста, с сигарами в зубах, всурьез табакеркой интересуются. Федя поближе. Смотрит — табакерка-то его! На порох глянул — порох-то тот самый «авроринский»!! И «продавца» узнал. Ему, слышь, и дых пере­ хватило! —- Откуда он у тебя взялся? — по-русски спрашивает. Тот гад не признал Федю и прямо ему в глаза. — Парнишко один мне в гражданскую подарил. Помнится, Федей звали. —- Вон что... Ну, и продаешь, значит? — Да, вот, на охотника... — А во сколько ценишь? Ну,; тот и загнул. У Феди и сотой части тех денег не было. А тот, сволочь, цену набивает: — Жультмены вот, — говорит, —дают половину запроса. Дак это что? Задарьма отдать!.. Чувствует Федя, как ему опять партизанская отчаянность в сердце вступает: «Сейчас, — думает, —- не стерплю, садану в ухо»... Однако опомнился: «Неудобно в чужой державе». Скорготнул он зубами: «Надо что-то делать,—думает. — Побегу на корабль. Объясню братишкам, капитану. Не я буду, если этот порох в поганых руках на расторговлю оставлю». Матросы видят — не в себе русская морская служба: — В чем дело, камрад? — спрашивают.