Сибирские огни, 1959, № 6

на сухарях перебивались, а тут, смотрим, каша подъезжает! В одномо- мент котелки, миски в руки, ложки наизготовку, — окружили кухонь­ ку. Федя осерчал вроде, кричит: { — Беспорядка не потерплю! Становись в затылок, разевай глаза, звенькай в котелки — всем хватит!!! С тем и отвинтил крышку. > Японша поднялся, плачет, стоит, а мы такое «га-га-га» по тайге пу­ стили, аж шишка валится. В смертыньку укатываемся!.. Накормил, про­ курат! Да много за ним удалых дел значилось. Он и калмыковцам и японцам солоно достался. В обоих разведках, на предмет уловления и по- вешанья числился. Сумму, даже, за него назначили. Только Федя и ухом; не вел! Свое продолжал. Храбрость, однако, храбростью, да не одной ею знаменит был Федя! В редком отряде про его табакерку не наслышаны были. Порох берег в ней Федя... Он, в самую-то революцию, в Октябрьскую, значит, в Петрограде проживал. Ну, и, когда «Аврора» сыграла Керенскому отходную, он на­ утро где-то раздобыл лодчонку, да и пригребся к крейсеру. — Чего надо? — спрашивают. — Кто таков? А он поднялся в рост в лодке-то и звонко голосит на всю Неву: i — Товарищи, революционные матросы! На Тихий океан, — еду! Ба­ тя у меня там на флоте!.. Дайте мне горстку пороху, которым вы по ста­ рому миру палили? Его — гнать: — Брысь-ка отсюда, салажонок? Не знаешь, — к военному кораб­ лю подходить не дозволено?! Надрать, вот, уши-то!.. Другие, опять, налима в штаны засадить грозятся. Так бы и уплыть ему ни с чем, кабы не один заряжающий: — А что, — говорит, — братки, ежели нам и в самом деле Тихому океану нашего авроринского порошку послать? Для затравочки ради?! Там, поди-ко, тоже дела будут? Мы аукну­ ли — им откликнуться... — сказал эдак и Федьку допрашивает:—А верно,, молодец, на Тихий поедешь? Может, трёп один? — Утонуть мне на этом месте и дна не достать невского, еже?- ли вру! ; Заряжающий добыл макаронок пять пороху, порушил их, намял в табакерку и подает Феде: — Держи, голубь, не потеряй. Знай, какой это порох! Запевало ре- волюции!!! Заводной, гневливый, разрывчатый! Вези на понюшку, так сказать, мировой буржуазии!.. Как там дальше было, не скажу, а только не доехал Федя до Океа­ ну. Время вихревое было, людей, что крупинки в кипятке разметывало..; На большой скорости жизнь громыхала. И очутился Федя заместо Тихо­ го, в тайге партизанской. Так, уж, ему путь пролег, по своей должности связного, частенько приходилось ему в других отрядах бывать. Где ни появится, уж без того не уедет, чтоб табакерку с порохом не показать'. Любопытствовал народ: кто на ладони подержит, кто понюхает, а кто и зубам пробует. Был у нас в отряде старикашка один, Мокеич, вроде лекаря значил­ ся. Кровь заговаривал, корешками, травами пользовал и, между прочим, ловко диких пчел выискивал. Идет, бывало, из тайги — корешки, травки в пучочках несет и туесок-другой меду тащит. Да не пофартило ему в ту осень: в гнездо к шершням забрался. Те его так отделали, что до Рожде- ства пухлый ходил и глазами скудаться стал. Увидал Мокеич у Феди пот­ рох этот и со слепу-то смекнул: — Отдели мне, сынок, щепоточку? Я по весне грядку, другую вско­ паю да посажу...