Сибирские огни, 1959, № 6

бые стихи, и неудачные строки и стро­ фы. Но не о них речь. В целом книга— явление интересное. Она свидетельству­ ет о том, что в Горном Алтае растет та­ лантливый многообещающий поэт-лирик. А. П а л ь м О ПОВЕСТИ ОЛЬГИ ПЕРОВСКОЙ • З т о очень тревожно — писать о людях, обожженных пламенем войны. Писать, ловя себя на мысли, что вот ты совершенно здоров, перед тобой распахнут мир во всем своем великоле­ пии, а кто-то другой уже никогда не увидит, как в синеве майского неба ле­ тят птицы, не услышит звонких голосов детворы, не бросится догонять люби­ мую... Ты чем-то виноват перед тем, кто ослеп, когда вел на посадку подбитый самолет, кто, вызвав огонь на себя, уничтожил врагов, но и сам после кон­ тузии перестал слышать, кто под Сева­ стополем в тяжелом бою лишился ног... Нет, «виноват» — не то слово. Ты просто обязан всегда помнить, какой до­ рогой ценой заплачено за счастье сего­ дняшних дней, и если понадобится—без колебания отдашь свою жизнь во имя будущего. Капитан авиации Семен Гаврилович Сердюков, о котором рассказывается в повести Ольги Перовской «Джан — гла­ ва героя»1, был одним из тех, Кто шел к победе, задыхаясь, Не думал о себе в пути, Чтобы она была такая — Взглянуть — и глаз не отвести. В жестоком бою летчика тяжело ра­ нили. Госпиталь. Хлопоты врачей. За­ боты любящей женщины, которая с большим трудом разыскивает мужа. Скупая сцена свиданья. «Она шла спокойно, но, подойдя к кровати, пошатнулась и с заглушенным криком обвила руками забинтованную мумию. — Ну, вот и свиделись! — сказал доктор. — И зачем же теперь эти сле­ зы, а? — Это от радости, доктор! Это счаст­ ливые слезы... Мы поправим его мигом. Правда, доктор? Он ведь выносливый, закаленный с детства... Он ведь пасту­ шонком возрос...». И эта неожиданная в стенах военного 1 Ольга Перовская. Джан — глаза героя. Новосибирское кн. изд-во, 1958, 112 стр. госпиталя фраза о пастушонке как-то тепло, искренне раскрывает облик Сер­ дюкова, и в то же время многое го­ ворит о любви жены. Писательница стремится показать, как ослепший летчик постепенно воз­ вращается к жизни. Но это не совсем удается автору. В чем же просчет О. Перовской. Это очень ответственно — писать о людях, обожженных пламенем войны. Нужно обладать чутким сердцем и боль­ шой душевной щедростью, чтобы не сфальшивить, чтобы не дать увлечь се­ бя ложной занимательностью и мелодра­ матичностью. В какой-то мере Ольга Пе­ ровская понимала всю сложность стоя­ щей перед ней задачи. В книге есть страницы, написанные по-настоящему вдохновенно. Но писательница упустила главное — она очень слабо раскрыла в образе Сердюкова борца. В повести обойден тот психологический рубеж, когда после пережитых потрясений че­ ловек вновь возвращается к жизни, философски осмысливая действитель­ ность. Автор лишила Сердюкова права по- корчашнски взглянуть на мир, и это неизбежно обеднило его душевный об­ лик. Пропало героическое начало, то ве­ личие духа, так властно покоряющее нас в образах Павки Корчагина, летчи­ ка Мерееьева, ставшее неотъемлемой частью социального мироощущения каждого советского человека. В повести образ Сердюкова почти не развивается. Да писательница не особен­ но и заботится об этом. Ее внимание главным образом сосредоточено на ов­ чарке Джане, которая становится до­ брым другом, поводырем ослепшего лет­ чика. В известной мере любовь инвали­ да к овчарке помогает понять нам от­ дельные черты характера Сердюкова. Но хочет того или не хочет О. Перов­ ская, объективно получается так, что живые люди, окружающие Сердюкова, постепенно оттесняются на задний план. Писательница мастерски, гораздо ин­ тересней, чем домашних и товарищей Сердюкова, описывает поведение овчар­ ки, ее исключительную привязанность к хозяину. Эпизоды, когда Джан в пургу ■спасает Сердюкова, а потом тоскует по заболевшему, пожалуй, лучшие в кни­ ге. Они могли стать основой для само­ стоятельного короткого рассказа. Но ведь жанр повести претендует на глубо­ кий и всесторонний показ жизни, и этим нельзя пренебрегать. Рядом с почти че­ ловеческими переживаниями собаки не показаны большие чувства близких Сердюкова. Вот, например, как описы­ вается поведение домашних во время бо­ лезни Семена Гавриловича. «Все в доме сбились с ног: припарки, горчичники, мази. Что еще? Чем еще можно облег­ чить такие страдания?» Ни у жены, ни у дочери не оказы­ вается нужных слов. Только Джан ме­