Сибирские огни, 1959, № 6

пу», поэмы А. Смердова «Товарищ Ва­ лерьян», Ивана Дремова «Комиссар», романы С. Голубова «Когда крепости не сдаются» и В. Юрезанского «Покорение реки». Н. Антропянский показывает, что Куйбышев в советской художествен­ ной литературе изображается с особой теплотой и любовью. Перед читателем встает образ обаятельного человека, мужественного революционера, выдаю­ щегося государственного деятеля, само­ отверженного борца за дело комму­ низма. Правда, автор ограничивается только раскрытием того, что говорится в той или иной книге о Куйбышеве, и совсем обходит вопросы, как говорится, в чем заслуга писателей в создании образа. Однако следует помнить, что статья на­ писана к 70-летию со дня рождения Куйбышева и вполне отвечает своему назначению. В исследованиях Н. Киселева «О дра­ матическом конфликте пьес Н. Погоди­ на» и В. Яценко «О романтической ли­ нии рассказов К. Г. Паустовского» рас­ сматриваются важнейшие стороны ма­ стерства двух выдающихся советских пи­ сателей. Н. Киселев подчеркивает, что верное понимание драматического конф­ ликта имеет определяющее значение для правильного толкования идейно-темати­ ческого содержания и образов пьес и убедительно подкрепляет эту мысль ана­ лизом пьес Н. Погодина «Человек с ружь­ ем» и «Кремлевские куранты». Он от­ вергает попытки ошибочных толкований конфликта пьесы «Человек с ружьем», как «столкновение противоборствующих в эпоху революции лагерей», попытки отнести пьесу «Кремлевские куранты» к числу бесконфликтных и дает свое, на наш взгляд, правильное толкование художественной природы конфликтов в этих выдающихся пьесах драматурга. Показывая несостоятельность попыток вульгарного отождествления конфликта пьесы «Человек с ружьем» с главным конфликтом эпохи, автор выдвигает и обосновывает ряд интересных положе­ ний о художественных особенностях пьес «Человек с ружьем» и «Кремлев­ ские куранты». Однако анализ только двух пьес, хотя и самых значительных, не дает возмож­ ности сделать вывод об особенностях драматического конфликта в целом, как это требует заглавие статьи. В статье освещается, по сути дела, лишь часть этой проблемы. Особенно нельзя было обойти молчанием неудачные пьесы Н. Погодина «Джиоконда», «Моль», «Лодочница» и др., в которых, несмот­ ря на значительность замысла, автора достигли серьезные неудачи. В статье «О романтической линии рассказов К. Г. Паустовского» интерес­ ной является попытка проследить рож­ дение в творчестве писателя романтики нового типа, революционной романтики, составляющей одну из особенностей со­ циалистического реализма. Полемизируя с критиками, рассматривающими ранний романтизм К. Г. Паустовского как толь­ ко подражание А. Грину, В. Яценко, анализируя рассказы писателя 20-х гг. и сопоставляя их с произведениями А. Грина, показывает, что уже в раннем творчестве писателя, несмотря на влия- йие эстетики пассивного романтизма, от­ четливо проявились тенденции, отлича­ ющие его романтику от гриновской и де­ лающие закономерным его приход к со­ циалистическому реализму. Это сделано в статье убедительно, мотивированно. А вот дальнейшая эволюция зрелого Па­ устовского, ставшего на позиции социа­ листического реализма, «процесс про­ никновения в романтику советской дей­ ствительности», особенности его лирико- романтического стиля, в статье почти не раскрыты. И это понятно. Из современ­ ных произведений Паустовского ни одно не рассмотрено обстоятельно. Начиная от «Кара-Бугаза», творчество Паустов­ ского рассматривается как-то изолиро­ ванно от становления революционной романтики в советской литературе, вне связи с такими писателями, как, напри­ мер, Каверин, Горбатов, Гончар, в творчестве которых романтическая ли­ ния проявляется особенно отчетливо и с которыми у Паустовского много общего и отличного. Поэтому для читателя не совсем ясно ни то, в чем своеобразие «лирико-романтического видения мира» Паустовского, ни то, как этому виде­ нию по-своему подчинены и принципы раскрытия характера, и пейзаж, и в це­ лом вся архитектоника произведений. В статье Э. Бурмакина «Боевой жанр», которой завершается раздел альманаха, поднимается одна из нетро­ нутых проблем в нашей критике — про­ блема художественного очерка в Сиби­ ри. Но автор ограничивается разговором об очерках С. Залыгина, П. Воронина и одной книги альманаха «Енисей». Да и здесь он касается только отдельных сторон этих очерков, что не дает, не­ смотря на ряд верных положений и на­ блюдений, представления ни об особен­ ностях очерков С. Залыгина и П. Воро­ нина, ни тем более о состоянии очер­ ка в Сибири. Попытка же сделать неко­ торые выводы об очерке как жанре, об отличии его от рассказа не убедительна. Автор предлагает считать определяющи­ ми в очерке в сравнении с рассказом «степень приближения к факту» («у очерка она всегда будет больше») и опе­ ративность. Однако эти критерии несо­ стоятельны, ибо из практики известно, что рассказ, как жанр, не менее опера­ тивен, чем очерк. Больше того, неред­ ко рассказы оказываются оперативнее очерка. Достаточно вспомнить рассказы JI. Соболева «Морская душа», «Расска­ зы Ивана Сударева» А. Толстого, «Рас­ сказы о солдатской душе» Б. Горбато­ ва и др., которые в дни Великой Отече­ ственной войны появились раньше, чем: