Сибирские огни, 1959, № 6

ха Обрада просто несчастная, забитая, презираемая сельчанами нищая «кол­ дунья»1. В позднейшем варианте этот образ духовно вырастает, приобретает героические черты: мнимая колдунья пытается спасти крестьян от расправы белых карателей и погибает, непонятая, от пули своих же односельчан. В первом варианте «Нечистой силы» история с электрическим аппаратом, присоединенным топографами к двери и отпугивающим жителей деревни, просто забавный анекдот. В новой редакции эта же история помогла писателю пока­ зать, как послереволюционная деревня борется и преодолевает тьму, суеверия, невежество. В раннем, дореволюцион­ ном варианте рассказ заканчивается пе­ репиской друзей-топографов. Они выра­ жают Жалость к жителям обманутого ими села и сочувствие сельскому учите­ лю, вынужденному «в жутком одиноче­ стве» и без какой-либо духовной под­ держки «сражаться со всевозможной нечистой силой». В созданном после ре­ волюции варианте торжествует совет­ ская новь: избу «с домовым» ремонти­ руют под клуб и читальню2. ' В первом варианте рассказа «В Бай- гуле-пади» перед нами просто жанровая зарисовка: портреты стариков, быт заим­ ки, забавная игра деда Кормиши и Jly- кичны в «кушанцы». В окончательной редакции — трагедия большого социаль­ ного размаха. Не все равноценно в творческом на­ следии Степана Шилова. Шилов был замечательным знатоком трудового и бытового уклада забайкаль­ ской деревни, ее людей, ее традиций, ее праздников и буден. Он нисколько не преувеличивал, когда на склоне лет пи­ сал Ьвоим читинским друзьям, что знает «до тонкости язык, быт, психологию старой забайкальской деревни». И так же «до тонкости» знал он и забайкаль­ скую природу. Рассказы, в которых Шилов изобра­ жает городскую жизнь и выводит фигу­ ры интеллигентов, — много слабее его «мужицких» рассказов. Герои город­ ских рассказов далеки от самобытности деда Кормиши или старого Игната. И язык автора и героев становится тут за­ частую бедным, пресноватым, безлич­ ным. Возьмите, к примеру, ротмистра Стрельникова из повести «Возмездие». Все в нем — от книжного, придуманно­ го, все в нем — по шаблону: и «галан- терейно»-изящ:ные манеры и вычурная, слащаво-глуповатая речь. Нет ни под­ линного характера, ни правдоподобного портрета заклятого врага революции. В некоторых рассказах Шилова по­ рою не чувствуется единства замысла, 1 С. Ш и л о в . «Быль», газ. «Думы Забай­ калья», 11 марта 1912 г. 2 См. С. Ш и л о в . «Нечистая сила»: газ. «За­ байкальская новь», 24 ноября 1913 г. и С. Ш и л о в . «Нечистая сила», Государствен­ ное издательство, М., 1926. сюжетной стройности, законченности; нередко однообразны приемы портрет­ ных и языковых характеристик героев; областные слова и выражения густо, косяками — с избытком — населяют страницы рассказов; автор часто слов­ но торопится поскорее рассказать о со­ бытиях, волнующих его, и это приводит к беглости, недосказанности, неотчет­ ливости сюжетного рисунка... Лучшие же рассказы С. Шилова, по­ священные жизни и быту деревни, име­ ют не только отчетливую социальную направленность, не только содержат острую политическую мысль; в них жи­ вые, неповторимые черты быта, «запах» места, где живут герои, и предметов, их окружающих. У шиловских героев при­ метные, своеобразные характеры и го­ ворят они языком неуклюжим, крепким, земным, полным грубоватого, сочного юмора: порою от хмельной бражности шиловского языка просто кружится го­ лова. И прощаешь автору и крутые сло­ вечки, и обилие местных речений. Ведь за речью героев встает живой, трога­ тельный облик деда Кормиши, и муже­ ственные черты простодушного солдата революции Софрона, и маленькая фи­ гурка отважного Сережи Сучкова; за речью автора и героев видишь в све­ те закатного солнца леса и сопки Забай­ калья, его травы и цветы, реки и озера, пашни и луга... За точным и душев­ ным словом писателя чувствуешь го­ рячую силу революции, подымающую к новой жизни глубочайшие людские толщи. Степан Шилов страстно хотел посмот­ реть, «какой стала за годы Советской власти забайкальская деревня, каковы ее социальные достижения». Он мечтал побывать в колхозах Читинской обла­ сти. И не только побывать, не только посмотреть, но «на месте прочувство­ вать», «крепко взяться за перо» и на­ писать «о великих дарах Октября сель­ ским гражданам за Байкалом». Но тяжелая, длительная болезнь по­ мешала раскрыться во всем богатстве и многообразии литературному дарованию Степана Самойловича Шилова. Болезнь помешала Шилову осуществить послед­ ний замысел его честного и благород­ ного сердца — еще раз побывать Н£ земле своей юности, написать о станов­ лении новой социалистической жизни, о людях новой эпохи... Ранней осенью 1954 года в Москве, на Ваганьковском кладбище, происхо­ дило открытие надгробного памятника брату Степана Шилова — Дмитрию — командующему Амурским и Восточно- Забайкальским фронтом в годы граждан­ ской войны. Вокруг могилы Дмитрия Шилова тес­ нились изрядно поредевшей толпой ста­ рые друзья, ветераны революционных боев в Забайкалье и на Дальнем Восто­ ке. Не было лишь тяжелобольного Сте­ пана Шилова.