Сибирские огни, 1959, № 6

«между копной оплавок и ометом соло­ мы», стоял и плакал вместе с вьюгой,— охватывает читателя сразу, с первых же строк? Переходя от тех рукописей к этой, чувство испытываешь такое, слов­ но из царства приблизительности мгно­ венно переселяешься в царство точно­ сти. Редактор может быть человеком молодым, знающим быт дореволюцион­ ной деревни лишь по книгам; он может быть и человеком городским, вовсе не знающим, так ли затягивали петлю на оглоблях и что такое оплавки... Но по­ чему-то, читая, он верит каждому дви­ жению мальчика, неумело ковыряющего навоз, каждому движению отца, затяги­ вающего петлю на оглобле, верит в та­ кой же степени, в какой только что не верил Бальжит, включающей радиопри­ емник, и беседе, тети Нины с Екатери­ ной Николаевной. Откуда это ощуще­ ние правды? Создается ли оно точно­ стью, конкретностью изображения? «Он взял в зубы один конец веревки, дру­ гой — в руку и стал затягивать петлю, а о б у х о м т о п о р а с т а л к о л о ­ т и т ь п о у з л у п е т л и , чтобы она туже затянулась»; «Дорога скоро исчез­ ла под мертвым покровом — исчезла в м е с т е с н и т о ч к а м и ж е л т о й с о л о мы . . . » . В чем сила, прелесть от­ рывка? Создается ли она точностью, предметностью изображения? Вот этими ниточками желтой соломы? Да, конеч­ но. Однако не одною ею. Если бы отры­ вок был силен точностью только пред­ метной, он имел бы всего лишь этно­ графическую, а не художественную цен­ ность. Он не волновал бы, не трогал. Но тут достоверность подробностей труда и быта проложила дорогу досто­ верности психологической. Все дело в том, что под зорко увиденными чертами быта бьется столь же отчетливо расслы­ шанная нота горечи, сдержанное рыда­ ние мальчика, которое вырывается на­ ружу в конце. Сначала его почти не слышно, оно таится где-то под текстом, а под конец становится звучным, выры­ ваясь из-под текста наружу: «Стонала и выла разыгравшаяся пурга, выл и я вместе с ней...». «Нужно рисовать людей и события,— говорил Короленко, — а чувство долж­ но рождаться у читателя само, из этих описаний». Автор с большою зоркостью описал мелкие события этого утра — с большим количеством вещных, конкрет­ ных подробностей, сделавших достовер­ ным и «чувство» — ту горькую злобу, с какой растоптанный нуждой человек топчет другого, срывает свое горе на беззащитном и ни в чем не повинном ребенке. Можно ли на основе одного отрывка утверждать, что повесть непременно удастся автору, что она окажется чита­ телю нужной, что ее необходимо печа­ тать? Нет, нельзя. Конечно, нельзя. Ведь автор представил пока что всего только описание детства своего героя. Можно ли быть уверенным, что с такой же силой, искренностью, точностью изо­ бразит автор и самое главное в заду­ манной повести: мужание героя, его путь — вместе с бедняками села — к революции? Будут ли с такой же сте­ пенью характерности нарисованы герои революции, с какой изображены отец и мальчик? И деятельность организато­ ров, поднимающих крестьян на борьбу, окажется ли столь же наглядной, столь же убедительной, изображенной столь же конкретно и правдиво, как повсе­ дневная работа крестьян во дворе, в избе, в поле? Хватит ли, наконец, у ав­ тора исторических познаний, способно­ сти к обобщению, чтобы правдиво — не с бытовой точки зрения только, а с точки зрения современной исторической науки — изобразить крестьянские вос­ стания в России накануне 1905 года? Или ему — на протяжении всей пове­ сти — удадутся только черты затхло­ го дореволюционного крестьянского быта? Редактор не колдун, не провидец; на основании одного отрывка и даже деся­ ти подобных ответить на эти вопросы он не может. Но даже по одной странице повести видно, что автор потому столь умел в выборе конкретных деталей, что сердцем пережил описанное; видно, что он владеет «убедительностью словес­ ного искусства»; т. е. способностью вы­ зывать в читателе ощущение достовер­ ности рассказа, — а стало быть, и упу­ скать этого автора из виду как челове­ ка литературно одаренного не следует. Долг редактора — познакомиться с ним, с его рукописями, попытаться опреде­ лить объем его душевного опыта, широ­ ту умственного кругозора, попытаться понять, чего ему не хватает — опыта ли, знаний ли, вкуса? и как и чем в данном случае можно восполнить не­ достаточность? каких поленьев подки­ нуть в начинающий разгораться костер? какую подкормку добавить этому моло­ дому растению? В отборе людей, способных к ли­ тературному творчеству, большая роль принадлежит редактору. Не меньшая принадлежит ему и на следующем этапе: в «вооружении» «способных» для дальнейшей литера­ турной деятельности. Вооружении идей­ ном, литературном, техническом.