Сибирские огни, 1959, № 6

— Нет, не беспокоит,—с достоинством ответила она и стукнула пал­ кой с железным наконечником о блестящий паркет. Вопрос, очевидно, показался ей не очень уместным. — Никогда еще я не видел настоящей помещицы, — сказал мне Богучаров, когда мы шли по панскому саду. — Я родился в семна­ дцатом. Вечер был настоящий тополянский, нежный, с мерцающими, чуть подернутыми туманной дымкой звездами. Богучаров шел впереди и освещал путь электрическим фонариком. Я шла за желтым лучом све­ та, за этим маленьким лучом... Богучаров, не оборачиваясь, подал мне руку, потому что дорога была скользкой и влажной от вечерней росы. В саду цвел жасмин, ноздри щекотал тяжелый и сладкий аромат —и я чувствовала, что нуж­ но чего-то опасаться, и одновременно во мне рождалась какая-то боль­ шая уверенность от этой спокойной, немного холодной руки, которая вела меня. — Товарищ Богучаров, — заговорила я, — не думайте, пожалуйста, больше о том, что я вам вчера сказала. — Я об этом и не думаю, — ответил он совсем весело, и это заде­ ло меня. — Вы не хотите пройти вперед? — спросил он меня немного по­ годя. — Нет, — ответила я. — Я пойду за вами. И как раз в эту секунду Богучаров закричал в темноту: — Стой, кто идет? Сверкнул выстрел, потом второй. Послышался топот ног, и насту­ пила тишина. Я улавливала только свист ветра в деревьях и тихий, болезненный человеческий стон. Упавший на землю фонарик еще светил. Только стекло разбилось. А Богучаров... Он лежал на мокрой траве. Со лба его стекала струйка кро­ ви, тонкая алая ленточка; она остановилась на секунду у рта, но потом ее уже ничто не задерживало до самой земли. — Что же мне делать? — плача прошептала я. — Побегу в Топо- ляны и приведу людей. И вам сразу станет снова хорошо... Вам очень плохо? — Нет, — сказал он. — Бегите, бегите! Бегите, девочка... Вдруг мне стало ясно, что нужно бежать, не медля ни секунды. Тихий алый ручеек все течет и течет, узкий, темный... Только фонарик на земле освещал его бледное неподвижное лицо— а все вокруг было черным. Когда мы вернулись, Богучаров был мертв. Тогда я его поцеловала. Это был мой первый поцелуй. Его убил пленный, сбежавший из монастыря урсулинок, один из тех, кто получил свою обувь и кому врач, присланный Богучаровым, оказал, может быть, помощь. Вчера были похороны, залп над могилой, и глина, глина, завали­ вающая его могилу. Ольга, сестра моя...» Перевод с чешского В. Каменской.