Сибирские огни, 1959, № 6

— Ой, старость, иду, н е вижу, дурной, что ли, стал! Мне в чуме сидеть, а я аргиш вожу по тайге, — упрекает он себя. Темнеет. Дальше мы не способны передвинуться и на сто метров. Находим небольшую площадку. Рядом уже нет леса, только мелкорослый березняк. С трудом развьючиваем оленей. Теперь одна забота — поставить палатку. Но не так просто организовать приют на этой большой высоте, когда с не­ ба льются на вас потоки дождя, тело оцепенело от сырости и вы уже не ощуща­ ете прикосновения мокрой одежды, а руки стали беспомощными и пальцы бес­ сильны даже развязать узел или вытащить спичку из коробки. Холод сковал, кажется, даже мысли, и вы плохо соображаете, что надо делать. Более крепким оказывается Василий Николаевич. У него всегда для этих критических минут имеется скрытый запас сил, он еще способен взять топор, спуститься вниз за кольями для палаток. Следом за ним молча уходит Трофим. Глеб стоит, как мокрое пугало, растрепанный и беспомощный. После долгих усилий мы, наконец-то, под защитой палатки. С нами часть груза и собаки. Темень, густая, черная, окутала горы. О костре, а тем более о кружке горячего чаю, мы не можем и думать. Единственным нашим желанием было забыться во сне от этого проклятого холода. Окончание следует в 8-ом номере.