Сибирские огни, 1959, № 6

которой он ходил последнее время, была упакована с продуктами и всякой до­ рожной мелочью в потках. Все это без слов говорило о непоколебимом решении старика. Кто поведет теперь наш караван к перевалу, кто найдет проходы, перепра­ вы, кто предскажет погоду, кто теплыми словами отогреет наши загрубевшие сердца в тяжелые минуты! Конечно, поведет Лиханов. Но старик слишком из­ баловал нас своей заботой, чтобы мы могли скоро забыть о его отсутствии. За завтраком решаем вопросы нашего дальнейшего путешествия к Алдан­ скому нагорью. Выслушиваем длинное напутствие Улукиткана. Не надеется ста­ рик на наш опыт, тревожится за нашу судьбу, обо всем хочет предупредить, и от неуверенности за благополучный исход нашего предприятия у него болезнен­ но морщится лицо. , Но день торопит нас. Уже свернуты палатки, налажены вьюки. Все мы го­ товы покинуть лагерь, чтобы продолжить свое путешествие. Помощником Ли- ханову будет Василий Николаевич. Чтобы не задерживать караван на подъеме через заросли, я пойду с Тро­ фимом и Глебом вперед. Мы прорубим лазейку через стланик до верха первой террасы, а часа через три нашим следом Лиханов поведет завьюченных оленей. И вот наступила минута прощанья с Улукитканом. Я чувствую, как что-то тяжелое клубком подкатывается к горлу, в мыслях чехарда, язык не находит нужных слов. А старик стоит у костра, сложив на животе сцепленные пальца­ ми руки, все такой же маленький, щупленький, и как всегда, покорный. Он пы­ тается улыбнуться, но глаза вдруг начинают мигать часто-часто и губы дрожат. Он подходит ко мне, обеими руками берет мою руку, хочет что-то сказать... И не может... — Мы всегда будем вспоминать тебя, Улукиткан, как лучшего друга, — говорю я. — Ты много сделал нам, многому научил, ты заставил нас полюбить свой замечательный народ и этот дикий край. Спасибо тебе за все! На пере­ вале мы выложим большой тур в честь нашей признательности тебе. В нем я оставлю записку: «Перевал этот открыт Улукитканом». Пусть те, кто будет пользоваться им, благодарят тебя. Скажи, что ты хочешь, и я выполню твое желание! Улукиткан держит мок) руку, пристально смотрит мне в глаза, и я вижу, как по его лицу расплывается теплота. — Сердце лучше слышит, чем ухо, лучше видит, чем глаз, ему больно покидать ваш табор. Теперь наши дороги разные: твоя тропа уйдет далеко за хребет, а моя совсем в другую сторону. Ты спрашиваешь, что бы хотел Улукит­ кан? Пусть еще раз, когда-нибудь, мое сердце услышит твой голос. — Он по­ молчал, сдвинул жесткие брови и продолжал: — Помни, если на твоем пути бу­ дут удачи, даже много. — не гордись. Но если постигнет горе, не теряй голо­ вы, без него счастья не бывает. Не забудь, что толмачил тебе старый Улукит­ кан... ...Я ухожу с Трофимом и Глебом. В тайге тихо, лишь под ногами шуршит густой брусничник. На повороте оглядываюсь. У костра одиноко стоит Улукит­ кан, машет нам на прощанье шапкой. Он покинет лагерь последним, после того, как караван тронется к пере­ валу. Наша задача — наметить более плавный подъем на перевал и прорубить проход сквозь стланиковые крепи, по которому можно будет пройти гружено­ му каравану и по которому позднее полевые подразделения экспедиции смогут внести наверх тяжелые геодезические инструменты. Потянулась тропа от табора по восточному истоку до исполинской скалы, полезла наверх по уступам в гущу зелени. От стука топоров пробудилась тайга. Заплясало по утесам голосистое эхо, пополз по ущелью чужой, незнакомый звук. И, словно угадав в них шаги человека, в недобром предчувствии застона­ ли скалы. Ощетинился стланик, встал непролазной стеною. Поползли навстречу рос­