Сибирские огни, 1959, № 6

Кешка — он кому сын? Андрею Куроптеву! А внучик кому? Старо­ му Куроптю. Фамильные, можно сказать, волкодавы. Деда он не помнит совсем, а отца — смутненько так. По четвертому годику оставался, когда Андрей на войну уходил. Чего он может тебе рассказать... С мамкиных слов разве... Старый-то Куропоть — он бы еще поторил волчьи тропки-то, не с одним «серым» бы еще за лапку поздоров­ кался — здоровенный еще чалдонище ходил, а скопытнулся, слушай-ка, за «тьфу». Скажи вот, пожалуйста?.. Ни ночь, ни непогодь, ни стая вол­ чья, лютая февральская, устрашить его не могли, а через несчастных зай­ чишек смерть принять пришлось. Оно, по правде если сказать, то и ди­ виться особо нечему — уж больно он всякие охотницкие приметки соб­ людал. Чертовщинке — тоже в вере не отказывал. Через это и с попом разгрешил. Пошел он раз капканы доглядеть, а поп ему повстречайся да усмех­ нись... Куропоть — домой. Худая, дескать, примета — попа повстречать. А тот себе это на ус и намотал. Неделями, бывало, сторожит: только Ку­ ропоть в лес, а батя ему навстречу. «Вот, мол, и мы!» Куропоть аж зубами скоргатнет. Сосверкает глазищами, да и на­ зад... Плюется потом в малушке-то, честит попа. Пробовал задами укра- дываться — редко удавалось. Приметлив батя: кобыленку обратает и напересек Куроптю. Ему со скуки — потеха милая, а у Куроптя капканы непроведанные стоят.