Сибирские огни, 1959, № 5

из борьбы, в то время, когда борьбу, беспощадную и решительную, надо продолжать! Надо готовиться к большому решающему штурму бастио­ нов царизма... — Губельман помолчал, с трудом прошелся по камере. — Вы еще не знаете, что произошло за стенами нашей тюрьмы, товарищи. Одновременно с сообщением о самоубийстве Софронова я получил письмо да вот и вырезку из газеты об очередном страшном преступлении самодержавия и о том, что за этим последовало: — Что такое? В чем дело?—раздались голоса. И в наступившей тишине Губельман прочитал сообщение о кровавых событиях на Ленских приисках, о том, как там были зверски расстреля­ ны сотни рабочих.... Чугуевский видел, как у его товарищей по камере темнеют лица. Воображение рисовало Андрею страшную картину дикой расправы, кучи окровавленных тел. — Вот до чего дошло! — взволнованно говорил Губельман. Его ка­ рие глаза на бледном, обострившемся лице искрились от возбуждения.— Сотни невинных, голодных, — он невольно проглотил слюну, — труже­ ников расстреляны только за то, что они заявили о своем праве на жизнь... А теперь давайте сравним эти два события... посмотрим, что получает­ ся. Смерть Софронова... Что за нею последовало? — Губельман, помол­ чал, утомленный длинной речью, потом усилием воли заставил себя продолжать: — Так что последовало за самоубийством Софронова? На­ ши сожаления, печальные воздыхания да кое у кого — любование мни­ мым геройством. А вот выступление ленских рабочих поднимет всю Россию! Уже по всей стране начались массовые демонстрации, митинги протеста... забастовки на заводах и фабриках. Гнев народный забурлил, заклокотал в городах и селах. И вот в этой борьбе с царским произволом, с гнетом капитала мы, даже находясь в стенах каземата, должны принять участие... Наша голодовка, хоть капля, но и она — в общей чаше гневно­ го протеста и борьбы. И мы будем продолжать ее, пока не добьемся по­ беды. А мы добьемся! Потоцкий капитулирует! Не уби­ вать себя, не дезертировать... да-да, я не боюсь этого слова — не дезер­ тировать с по|ля боя, хотя бы и такой страшной ценой, а бороться и за ­ каляться в этой борьбе для грядущих решительных боев за революцию, вот что требуется от нас. И, если понадобится, жизнь отдать в этих боях... Но дорого отдать!.. Губельман тяжело опустился на койку, привалился к стене. Все у него внутри дрожало. Стручковский и его сторонники уже не могли ничего возразить. Этот неожиданно возникший митинг политических каторжан завер­ шился тем, что кто-то почти сразу после речи Губельмана слабым голо­ сом запел: Вихри враждебные веют над нами... Все подхватили знакомые слова. От нервного напряжения, от внут­ реннего подъема голоса голодных людей постепенно окрепли, и боевая революционная песня разнеслась по всей тюрьме. Напрасно за дверью камеры выходил из себя дежурный надзира­ тель Евсеев. — Отста-а-вить! — орал он, стуча кулаком в дверь. — Слышите,, вы?! Сейчас конвой вызову! Я вас проучу, я вас... Молча-ать! А в ответ из камеры неслось еще сильнее и громче: Вставай, поднимайся, рабочий народ! Иди на врагов, люд голо-о-одный! Раздайся, клич мести наро-оодный! Вперед! Вперед! Вперед!